Один из дней мы с матерью посвятили поездке к Шюкрю, сводному брату бабушки, который недавно купил долю в гостинице под Анталией. Мы долго ехали на такси не пойми куда по вихляющим проселочным дорогам. У гостиницы не было своего пляжа, она выглядела пустым роскошным отелем, построенным, неясно зачем, на болотах. Шюкрю встретил нас на круговом въезде. Коренастый, приторный, лысый, мясистые губы, светлые глаза – он даже отдаленно не напоминал бабушку, мою худощавую черноглазую бабушку с глубоким голосом и гулким смехом.
Шюкрю принимал нас в шатре, куда официант принес чай с птифурами. Как выяснилось, мы сейчас сидим в первом турецком гольф-отеле. Среди зажиточных американцев и шотландцев развилась мания играть в гольф на фоне экзотических ландшафтов – скажем, в Малайзии. А турки – народ отсталый и о гольф-отелях ничего не слышали. Партнеры Шюкрю купили этот участок за копейки, поскольку у гостиницы нет своего пляжа, а турки только и знают, что пляжи. А вот игрокам в гольф на пляжи наплевать. Им дашь бассейн, первоклассное поле для гольфа – и они уже счастливы.
Честно сказать, для идеального соответствия первоклассному полю для гольфа участку слегка не хватало сухости. Фактически здесь не существовало точки, в которой можно ударить по мячу, чтобы он хоть куда-нибудь полетел, – бóльшая часть земли требовала основательной просушки. Но главное здание было вполне достроено и годилось для любых практических целей – там жил сам Шюкрю с дочкой, о которой Седа говорила, что она типичная светская тусовщица из таблоидов, и с внуком по имени Алп. Наш Алп, – сказал Шюкрю – буквально процветает здесь, в этом безлюдном отеле на болотах.
Алп подкатил на забрызганном грязью гольф-мобиле. Ему было всего восемь, но со своим бочковатым туловищем, брюшком и насмешливым взглядом он выглядел, как взрослый в миниатюре.
– Залезайте, залезайте, – сказал Шюкрю. – Он проведет вам экскурсию.
Мы с матерью переглянулись и немного погодя забрались в гольф-мобиль. Мать села сзади, рядом с огромными металлическими граблями, нависшими над ней. Я села вперед, с Алпом, на его шее на золотой цепочке поблескивал крошечный роликовый конек. Он профессиональным жестом переключил передачу, гольф-мобиль въехал задом в какой-то кустарник и, накренившись, выскочил на главную дорожку.
Мы проехали мимо парка гольф-мобилей, холмика, песчаной насыпи и свернули на будущий грин. Почва была столь болотистой, что на грязи оставались вмятины от шин. Обилие жизни – причем в самом буквальном смысле слова – меня поразило. Какие-то существа непрерывно летели мне на руки и в лицо. Весь ландшафт дрожал и жужжал, высокая трава и пальмовые листья шевелились, грязь – будто корчилась. Лягушки шмякались в пруды, а в листве шуршали неведомые создания. Что-то с громким гулом пронеслось мимо уха, еще что-то – или кто-то? – влетело мне в глаз.
Алп рявкнул мотором, чтобы перебраться через небольшой холм. Шины на миг потеряли сцепление с грунтом.
– Не волнуйтесь, я здесь, – произнес Алп.
– Помягче, Алп, мальчик мой, – сказала мать.
– Я хочу вам всё показать, – ответил Алп.
– Ты и так уже столько всего нам показал.
– Вы еще ничего не видели.
В какой-то момент он резко затормозил, выпрыгнул, схватил огромные грабли и принялся колотить ими по земле. Оказалось, он убивает змею. Напомнив мне святого Георгия, он подцепил змею граблями и бил, пока она не затихла.
– Много грязи, – объяснил Алп, глядя в нашу сторону и моргая.
Я понятия не имела, как Алпу живется здесь, в этом безлюдном комплексе для гольфа среди кишащих змеями болот. Было отнюдь не очевидно, что он процветает. Но тем не менее встреча с ним вселила в меня искру оптимизма. Мне подумалось, что я могу об этом написать – о жизни в гольф-отеле. Но попытавшись сочинить сюжет, связанный со здешним болотом, я поняла, что больше этого не вынесу – нет, только не очередная гостиница!
Вернувшись осенью в университет, я отменила лингвистику в качестве специализации и больше не ходила на занятия по философии или психологии языка. Они обманули мои ожидания. Я не получила нужной мне информации о том, как работает язык. Я не научилась ничему.