— Как вы меня представите вашим коллегам? — поинтересовался Дамиан.
— Вообще-то я предупредил руководителя нашей экспедиции, Арсения Павловича Корридова, что хочу пригласить вас… Ну, так сказать, для расследования, — явно стесняясь этого слова, нерешительно произнес Кленский. — А вот стоит ли говорить остальным о том, кто вы? Понимаете… Прямо кино какое-то: расследование… частный сыщик!
— Людям всегда лучше говорить правду. Если есть малейшая возможность сказать людям правду, нужно ее говорить, — со знакомыми телевизионными интонациями, тоном министра, разговаривающего с народом, усмехаясь, подбодрил его Дамиан.
— Разве? — неуверенно промямлил Кленский.
— Другое дело, что такая возможность представляется довольно редко.
— Ах вот что… А сейчас?
— Тот самый редкий случай.
Не дойдя до палаточного лагеря, Кленский остановил Филонова возле раскопа:
— Вот здесь мы работаем… Это раскоп.
— Раскоп?
— Понимаете, раскоп — это разбитый на квадраты участок земли, с которого сняли дерн и тонкими слоями снимают — зачищают! — землю…
— Очень познавательно. Но не трудитесь объяснять: в Йемене я работал с французской экспедицией на раскопках садов Семирамиды, а в Израиле с экспедицией Кауфмана…
— Вот как… — смешался Кленский. — Значит, вы в курсе… Ну, тогда сразу к делу. То, что вы видите, Дамиан, новый раскоп. А вот это, — продолжал Кленский, — старый… Тот, что перерыли неизвестные преступники. Я уже вам говорил. Раскоп загубили, меня чуть не убили!
— Почему все-таки ваш Корридов так упорно не хочет покидать опасное место? — поинтересовался Дамиан.
— Видите ли… Сами причины обращения Корридова к Мширскому городищу необычны, — вздохнул Кленский. — Честно говоря, это долгая история…
— Расскажите. Расскажите, прежде чем я познакомлюсь с ним и начну работать.
— Ну, хорошо… — вздохнул Кленский. — Понимаете… Прежде Корридов вообще никогда не занимался ни «железом», ни «бронзой». Его конек — каменный век.
— Что же случилось? Что заставило его изменить своим привычкам?
— Раскопки Мширского городища — это что-то вроде обещания…
— Обещания?
— Дело в том, что нынешней весной умер Салтыков.
— Кто это?
— Его друг и ученый секретарь Института археологии.
— И что же?
— Видите ли, Салтыковы — это династия. Династия археологов… Дед, отец, внук…
— Любопытно!
— Понимаете… Все началось еще с их деда. В одна тысяча девятьсот одиннадцатом году известный археолог, можно сказать, отец русской археологии Аполлинарий Салтыков раскопал любопытный археологический памятник. Во всех учебниках он называется сейчас «Старо-Мширское городище». Вообще-то эти раскопки стали классикой. Но копал дедушка, по нынешним, современным представлениям, совершенно варварским способом. Приблизительно как Шлиман — Трою. Однако находки были удивительные. Просто фантастические. Например, знаменитые мширские идолы. Редчайшая вещь…
— Что за идолы? О чем речь?
— Ну, идол… Медная литая фигурка ритуального назначения, изображает божка, идола. Очевидно, принадлежность шамана… На них в свое время просто помешались.
— Кто же? Коллекционеры?
— Да нет, не только…
Кленский замолчал, задумавшись.
— В чем все-таки дело? — поторопил его Дамиан. — Почему же Арсений Павлович не хочет уезжать? Мширские идолы приворожили?
— Нет, ну что вы! Для серьезного ученого это не причина…
— А в чем же причина?
— Видите ли, внук Аполлинария, Сергей Салтыков, считал, что находки деда могут принадлежать какой-то особой культуре.
— Что значит в данном случае «особой культуре»?
— Ну, это слишком узкоспециальный вопрос; неспециалисту, неархеологу, трудно с ходу это понять… Хоть вы копали сады Семирамиды!
— У меня складывается ощущение, что вы не все хотите говорить.
— Да нет… Если коротко… Речь, возможно, идет о весьма древней общности людей, еще, кажется, не описанной и неизвестной археологам.
Кленский опять замолчал.
— И?
— Однако из-за ошибок, сделанных Аполлинарием Салтыковым, для выводов нынешним ученым не хватает информации. Ниточку упустил еще Аполлинарий. Сергей Салтыков всю жизнь мечтал разгадать эту археологическую загадку, был уже, кажется, генетически закодирован. Он давно еще хотел начать копать в этих местах, под Мширой. Но всегда что-то мешало. Все что-то не получалось. В общем, так всю жизнь руки у него и не доходили до Мширы.