— Да.
— Впечатляет! — Филонов залпом выпил стакан воды. — Откуда вы знаете про гематомы?
— Видите ли… Наш доморощенный мародер Миха видел эти ужасные гематомы. Он обыскал, оказывается, мертвое тело Нейланда в поисках денег. Еще прежде, до того, как задумал снять с трупа часы…
— И ваш доморощенный мародер признался вам в этом поступке? Любопытно…
— Миха так дрожал от страха, когда появился кадавр, — решил, что труп вернулся, чтобы с ним рассчитаться! — что все мне рассказал, без утайки.
— А вы до сих пор молчали?
— Кстати, Нейланд забыл здесь книгу, — вместо ответа заметил Владислав Сергеевич. — «Венера Илльская» у меня. И я вам сейчас ее принесу. Там есть Яшины пометки!
— Вот как?
В тот же день Филонов, отложив свои таинственные поиски, принялся за чтение Мериме.
Она стояла так близко — только протяни руку. И Владислав Сергеевич протянул — как нищий за подаянием.
— Не убегайте! Прошу вас, — взмолился он. И сделал попытку приблизиться.
Но Вита опять — неумолимо — стала удаляться.
— Ах так… — вдруг разозлился Кленский.
Непреодолимое желание, как при созерцании миража, прикоснуться и удостовериться, из какой материи соткано это существо, овладело им.
Он уже почти бежал. А расстояние между ним и девушкой нисколько не сокращалось.
И все-таки он бы ее догнал. Он был почти уверен в этом.
Но на пути ее отступления стояла все та же самая невероятная зеленая ива.
И Вита вдруг снова исчезла.
Кленский подошел ближе, дотронулся, как во сне, до ивовой ветки. И даже прикоснулся щекой к прохладному узкому листу. На сей раз сомнений у него не было. Это было слияние, растворение, превращение. Она исчезла: вместо его Виты шептала, дрожа как живая зеленью листвы, ива.
На всякий случай он даже протер очки…
Теперь на таком близком расстоянии было видно, что за лист зацепился длинный женский волос.
Только он и напоминал о случившемся…
Кленский осторожно отцепил волос от ивовой ветки.
И внезапно опять почувствовал уже знакомый неприятный запах.
Журналист резко оглянулся — и наткнулся на взгляд. Совсем рядом с ним, скрытый зеленью листвы, очевидно, стоял человек. Этот пристальный насмешливый взгляд вряд ли мог принадлежать животному… Не выдержав его, Кленский опустил глаза.
Он опустил глаза — и вдруг увидел копыто.
В ту же секунду послышался легкий шорох — и все исчезло.
«Я, кажется, схожу с ума», — подумал Кленский. Но как-то равнодушно подумал, нисколько от этой мысли не расстроившись.
— Итак… Я внимательно, с большим интересом освежил в памяти «Венеру Илльскую», — начал Дамиан, не дожидаясь, когда за столом после обеда окончательно опустеет.
Кроме самого Филонова и Кленского, за столом оставалась еще замешкавшаяся с посудой Китаева… Да Тарас Левченко — с книгой. Отхлебывая компот, студент увлеченно читал.
— Я, признаться, даже предисловие проштудировал, — продолжал Филонов.
— И что же? — осторожно осведомился у сыщика Кленский.
— Оказывается, об этой новелле Мериме литературоведы пишут, что она «разоблачает ценности буржуазного брака-сделки». А Венера, мол, наказывает тех, кто пренебрегает ее властью.
— Венера? — оторвался от книги Тарас. — Мраморная богиня? Хотите послушать, как Мережковский описывает прибытие в Россию статуи Венус, купленной в Италии по приказу Петра Первого? — И, не дожидаясь ответа, студент стал читать вслух: — «По морям и рекам, через горы и равнины, через русские бедные селения, дремучие леса и болота, всюду бережно хранимая волей царя, то качаясь на волнах, то на мягких пружинах, в своем темном ящике, как в колыбели или в гробу, совершала богиня далекое путешествие…»
— Можно предположить, что такое же путешествие совершила и Венера из коллекции Неведомских, — заметил Кленский. — И так же освоилась здесь, под Мширой, среди «русских бедных селений, дремучих лесов и болот»…
— «Все такая же, невинная и сладострастная, нагая и не стыдящаяся своей наготы, — подхватил, продолжил читать Тарас. — С того самого дня, как она вышла из тысячелетней могилы своей, шла она все дальше и дальше… из века в век, из народа в народ. Пока не достигла последних пределов земли, Гиперборейской Скифии, за которой уже нет ничего, кроме ночи и хаоса».
— Насчет хаоса — это точно замечено, — вздохнул Филонов. — Однако попробуем разобраться…
— Яша описывает в своей записной книжке дорогу к усадьбе Неведомского, — заметил Владислав Сергеевич. — Вы и сами, Дамиан, в этом убедились. Это не противоречит моей «версии».