— А иначе?
— А иначе завтра сюда приедут бульдозеры и выскоблят весь ваш культурный слой дочиста. Сроют до материка. Так сказал…
— Заратустра? — усмехнулся Корридов.
— Мой босс.
— Ваш босс — преступник.
— Нет, Арсений Павлович. Ошибаетесь… Просто он не любит, когда его не понимают. Ведь счастье — это когда тебя понимают, правда? Так что мы рассчитываем на понимание.
— О какой находке все время идет речь?
— Мы хотим получить идола.
— Идола? — мохнатые брови Корридова снова удивленно приподнялись. — Но у меня нет того, что вы требуете… Мы нашли форму для отливки идола — это правда. Но не самого идола.
— Этого не может быть. Глупо сопротивляться и не замечать перемен, Арсений Павлович. Условия диктуют новые люди. И в этом знак времени, нового времени. Ну какой смысл в том, что такую вещь спрячут в музейных запасниках?
— Какой смысл?
— Идола там украдут или потеряют. Или испортят неправильным режимом хранения. Или божок вовсе погибнет во время потопа, когда прорвутся ржавые водопроводные трубы… Или сгорит во время пожара оттого, что сторож напился и закурил. Частные коллекции, вы сами знаете, надежнее! В конце концов, великое искусство Ренессанса создали деньги… Так всегда было и будет в истории человечества.
— Даже если бы идол и был у меня, я бы вам его не отдал. Несмотря на ваши изысканные доводы и исторические аналогии, Зернов.
— Наши доводы могут быть не только изысканными, Арсений Павлович… Вы, кажется, говорили, господа археологи, что здесь надолго?
— Надолго, — мрачно подтвердил Корридов.
— Так вот. Мы можем резко сократить этот срок.
— Угрожаете?
— Угрожаем.
— Ну что же… — Корридов вздохнул. — Тогда…
— Тогда?
— Я должен подумать.
— Думайте.
— День-два…
— Нет!
— До завтра?
— До вечера. — Зернов посмотрел на часы. — На раздумья у вас три часа, не больше. Мы вернемся ровно к одиннадцати.
— И что будет?
— Лучше спросите, кого из вас тогда здесь не будет…
— Спрашиваю. Кого?
— Всех! Если мы не получим, когда вернемся, идола, всем вам не жить.
И они уехали.
Все ошеломленно уставились на Корридова.
— Что все это значит, Арсений Павлович? — изумилась Китаева. — Что значит: «всем вам не жить»?
— Вас интересует, дорогая, что значит «не жить»?
— Меня интересует, что значит «всем»?
— Всем — это значит всем, уважаемая Вера Максимовна.
— Безобразие!
— Да объяснитесь наконец, Арсений Павлович! Что это было?!
— Вот именно! Кто эти люди?
— Кто такой Зернов?
— Зернов… — вздохнул Арсений Павлович. — Зернов — это продажная шкура. Он из Общества по охране памятников. Помогает за взятки «решать проблемы» новым русским. Я с ним уже сталкивался.
— А эти парни с ним? Тоже из Общества по охране памятников? — удивилась Вера Максимовна. — Они кто?
Корридов только махнул рукой:
— Кто, кто… Бандиты! Форменные бандиты… Вот кто!
— Ба-андиты? — с забавным французским прононсом поразилась Китаева. — И они нам угрожали?!
— Вот именно!
— А вы заладили: три «К», три «К»… — повернулась Китаева к Дамиану, все это время скромно хранившему молчание. — Начитались Конан-Дойля! Тут бандиты «в натуре». Три «Б», понимаете?!
— Я-то понимаю, — усмехнулся Дамиан.
— А что же вы голову нам морочили своей психологией? — тоже возмутился Арсений Павлович.
— А разве вы не морочили мне голову? Вы ведь понимали, что имеете дело с бандитами от «черной археологии», Корридов!
— Допустим…
— Допустим! — передразнил Дамиан. — А почему же молчали, когда я вас спрашивал? О чем шла речь в тот раз, когда впервые эти господа заявились к вам с визитом? Разве не идола вам тогда заказали — вон у тех березок, в «конфиденциальной обстановке»? Разве не так?
— Нет, не так… Они спрашивали вообще — нет ли чего «интересного». К тому же я не думал тогда, что все так серьезно… Не хотел сеять панику в экспедиции. И потом… Не ваше это дело, Филонов!
— Нет, мое. Мне пришлось самому все выяснять. Столько времени и сил потратил…
— И что же вы выяснили? — Все в высшей степени заинтересованно уставились на Дамиана.
— Я начал с «Хаммера»… Оказалось, номер машины записал в своей книжке, как, впрочем, и многое другое, Яша Нейланд.
— То есть? Как это могло случиться?!
— Вот именно: как Нейланд мог записать номер машины? Ведь «Хаммер» появился у нас уже после Яшиного отъезда?