Либби
Когда сажусь в самолет, осознаю две вещи: я позволила Киллиану уйти без борьбы, и он сделал то же самое по отношению ко мне.
В тот момент всё это казалось очень самоотверженным. Теперь же я чувствую себя так, словно проглотила лезвия бритвы. Почему мы просто не поговорили друг с другом? Почему не стали бороться? Почему он не спорил?
Неуверенность в себе - не мой друг, но она шепчет на ухо. Сожалеет ли Киллиан о том, что поставил столько на кон ради меня? Снова подверг свою группу трудностям из-за меня?
Я наклоняю голову к маленькому иллюминатору и закрываю глаза. Когда разрывы вообще приводили к чему-либо хорошему? Разве это не еще один способ попрощаться?
Самолет взлетает, и я чувствую, что оставила позади огромный кусок себя.
Лос-Анджелес... не то, чего я ожидала. О, я думала здесь будет солнце, море и пальмы. И холмы! Но я не осознавала, что огромная часть Лос-Анджелеса представляет собой длинные, слегка потрепанные торговые центры.
Всё меняется, когда Скотти регистрирует нас в отеле Bel-Air. Это место прекрасно: роскошные сады, возвышенная архитектура и показушный черно-белый стиль в интерьере. Должно быть, он дорогой до чертиков, но Скотти пояснил, что оплачивает счета до тех пор, пока мы не подпишем контракт со звукозаписывающей компанией. А Скотти не терпит отказов. Так он говорит, когда мы расходимся по своим номерам.
В моем номере есть собственная садовая терраса с небольшим джакузи, гостиная и камин. Мне мгновенно хочется сделать снимки и показать Киллиану. Ему бы понравилось это место. Но тут до меня доходит, что, вероятно, он останавливался здесь множество раз.
А я нет. Мне нужно покончить с этим. Одним махом. Если продолжу звонить ему, то еще сильнее захочу оказаться с ним рядом. В конечном итоге ляпну что-то глупое типа "прошу, прими меня обратно!".
Я убираю телефон и долго принимаю ванную. Здесь и сейчас я решаю, что если даже у меня будут деньги на то, чтобы построить дом своей мечты, я спроектирую его по принципу этого места. Просто мне не совсем нравится расположение данного отеля.
Чуть позже мне в номер приносят впечатляющий кобб-салат с омарами, а потом я встречаюсь со Скотти в лобби.
Этот парень выглядит здесь как дома, в своем кремовом костюме тройке, сером шелковом галстуке и небесно-голубой рубашке. На нем мокасины и солнцезащитные очки. Всё это выглядело бы нелепо на простых смертных, но не на Скотти.
- Ты уверен, что никогда не работал моделью для Dolce&Gabbana? Потому что выглядишь в точности, как их модели...
- Не произноси это название, - восклицает Скотти, глядя на меня из-за очков. - Никогда.
- Ты только что дал мне в руки рычаги воздействия, - отвечаю, напевая, пока он ведет нас на улицу к ожидающему седану Mercedes.
- Я заполнил целое кладбище музыкантами, которые пытались дразнить меня, мисс Белл.
Он не выглядит серьезным. Конечно, из-за очков сложно сказать точно.
Мы направляемся в студию звукозаписи, и я пытаюсь не глазеть, как какой-то шпион, на нескольких проходящих мимо известных актеров и двух моих любимых певцов, что болтают в комнате отдыха из стекла и стали.
- Сюда, - Скотти заводит меня в небольшую личную кабинку, где нас ждет мужчина.
Он выглядит так, словно ему за сорок – с лысиной (с проблесками седины в волосах по бокам) и холодными голубыми глазами. Эти глаза фокусируются на мне, и я могу заметить в них острый интеллект. Он встает, когда мы заходим.
- Скотти. Рад тебя видеть.
Они обмениваются рукопожатиями, а затем мужчина обращает свое внимание на меня.
- Это мисс Либерти Белл, - говорит Скотти.
- Миленькое имя, - он жмет мне руку. Его рукопожатие быстрое и крепкое. Улыбка подлинная. - Вы вдвоем его придумали?
- Нет, сэр. Эта честь принадлежит моим родителям.
- А еще и сладкий, как мед, голосок. Великолепно.
Я могла бы обидеться, если бы не было очевидно, что он просто выявляет, как раскручивать меня.
Скотти жестом предлагает мне сесть, и двое мужчин сразу же следуют моему примеру.
- Это Харди, - говорит мне Скотти.
- Как "Харди Дженнс. С двумя Н?" - да поможет мне господь, я показываю ему средний палец. Морщась. Затем опускаю палец. - Простите...
- Дай угадаю, - перебивает меня Харди, криво улыбаясь. - Ты ненавидишь, когда так делают.
Я тоже улыбаюсь.
- Это хреновый способ смешивать цитаты из фильмов.
Скотти смотрит на нас, выражение его лица такое же, как и всегда.
- Когда закончите потешаться над фильмами восьмидесятых, буду рад приступить к делу.
Мы с Харди шокировано моргаем.
- Черт, Скотти, - говорит Харди, смеясь, - я и не представлял, что ты опустился до просмотра фильмов восьмидесятых.