Киллиан просит второй кусок пирога, пока мы сидим на полу, перебирая старые записи папы. Я решила больше не вести себя, как сумасшедшая.
Мы слушаем Джанго Рейнхардта, одного из любимых исполнителей папы.
- Ты знаешь, что он мог использовать только три пальца на левой руке? - говорю Киллиану, когда мы склоняем головы над "LimehouseBlues".
- Один из величайших гитаристов всех времен, - говорит Киллиан, а затем вытаскивает еще один альбом из упаковки и кладет на ковер между нами. "Фиолетовый дождь". Теперь мы говорим об офигенно выдающемся гитаристе. - Принц был монстром, таким... непринужденным, но с такой злобной душой.
Опуская голову на свою руку, я улыбаюсь Киллиану.
- Ты когда-то видел настоящий альбом?
Его темные брови изгибаются.
- Нет.
Моя улыбка становится шире, когда он вынимает пластинку из упаковки и его глаза округляются.
- Это же, на хрен, фиолетовый!
То, как его глубокий голос почти переходит на писк, вызывает у меня смех.
- Ага. У меня была такая же реакция, когда в восемь лет я нашла его. Папа так кричал на меня, когда поймал за тем, что я использовала пластинку как поднос под чай для моих кукол.
Киллиан осторожно засовывает фиолетовую пластинку в упаковку.
- Думаю, очень круто, что ты выросла в таком тесном контакте с музыкой. Моя семья оценила бы это, но не так восхищенно, как я сам.
Я угукаю в знак согласия, но печаль от потери держит мой язык за зубами. Жизнь превратилась в тишину с тех пор, как умерли родители. Слишком тихо. Я никогда на самом деле не думала о том, что повернулась спиной к обычной радости наслаждения музыкой, и о том, как сильно это повлияло на меня.
Я с головой погружаюсь в свои мысли и не замечаю, как Киллиан тянется к черной коробке, пока он не открывает ее.
- Нет, не... - мои слова увядают, когда он поднимает потрепанную стопку бумаг.
Его взгляд бросается к первой страничке.
- Что это?
Убейте меня сейчас же. Просто заберите меня отсюда и застрелите. Жар разливается по моей плоти, словно удар сильного огромного кулака.
- Ничего. Просто каракули.
Я пытаюсь выхватить у него стопку бумаг, но парень с легкостью уворачивается от меня, одной, до ужаса длинной рукой удерживая мое плечо, приложив при этом не дюжую гребаную силу.
- Постой, - улыбка начинает растягивать его губы, и Киллиан использует большой палец, чтобы пролистать несколько первых страниц. - Это песни, - темные глаза встречаются с моими. Вспышка удивления появляется в его выражении лица. - Твои песни.
- Откуда ты знаешь, что они мои...
- Ты вывела свое имя вверху каждой странички.
Я плюхаюсь на пол и закрываю глаза рукой.
- Они были личными.
Меня встречает тишина, но я не смею открыть глаза. Сейчас я так уязвима. Даже хуже, чем оказаться голой. Потому что окажись я голой с Киллианом, это, по крайней мере, было бы результатом удовольствия. А это? Пытка. Я напряжено сглатываю и сжимаю зубы.
Пол скрипит, и я ощущаю тепло его тела. Его прикосновение осторожно, когда парень убирает мою руку с лица и усмехается.
- Это охуенно здорово. Почему ты смущаешься?
- Ты только что прочитал эквивалент моего дневника. Так почему бы мне не смущаться?
- Ты права. Мне жаль.
- Забавно, но глядя на тебя, я не замечаю сожаления.
Он прикусывает нижнюю губу, очевидно, пытаясь скрыть свою радость.
- Ну, когда я еще наткнусь на подобный этому дневник? - он поднимает стопку бумаг немного выше. - Я просто не могу об этом сожалеть. Это словно отыскать единорога.
- Веришь в единорогов?
- Ха. Перестань менять тему, -Киллиан скрещивает ноги и продолжает листать мои песни, словно чудак, отыскавший давно потерянные главы "Властелина колец". - Почему ты не сказала мне, что пишешь песни?
Я приподнимаюсь и вырываю бумаги у него из рук.
- Это то, что я делала, когда была младше. Хобби, -то, что по словам моих родителей было глупым, никуда не ведущим занятием.
- Последняя песня написана несколько лет назад, -выражение его лица искажается, когда Киллиан наблюдает за тем, как я прячу стопку в коробку и закрываю ее крышкой.
- Здесь нечего стыдиться, Либс.
Вздыхая, я прижимаю руки к крышке коробки.
- Знаю. Честно говоря, я не думала о них уже очень долго. Ладно, после того, как ты сказал мне, кто ты на самом деле, я вспомнила об этом. Но не хотела, чтобы ты что-то этакое подумал.
- Что-то этакое?
Я не могу на него взглянуть.
- Ты справедливо сказал, что я вела себя странно. Так что я никак не могла произнести что-то типа "О, знаешь, я написала несколько песен!". Это бы прозвучало, словно конченная попытка продать тебе свой хлам. А я бы не стала вести себя так с тобой, Киллиан.