- Ага, спорю, что так, - я беру кусочек спелого персика. - И не важно, что таким образом я приобщилась к общественным работам.
- Не волнуйся, Элли Мэй. Я буду милостив. Или что-то типа того.
Мы усмехаемся друг другу, словно идиоты, а затем его телефон приглушенно звонит из кармана шорт. Улыбка Киллиана увядает, когда он достает и отключает мобильник.
- Ты даже не посмотришь, кто звонил? - спрашиваю я.
Он пожимает плечами и накалывает на вилку кусочек персика.
- Мне и не надо. Это рингтон Скотти, моего менеджера.
- И ты не хочешь с ним говорить?
- Не сейчас, - парень гоняет по тарелке кусочки фруктов, словно играет в какую-то игру. - Он просто хочет поговорить о делах и... - Киллиан широко и фальшиво улыбается мне. Гнев и раздражение мерцает в его глазах. - Я в отпуске.
- Ну, тогда всё верно, -я пытаюсь дразниться, но мой язык становится деревянным.
Еда свинцом оседает у меня в желудке. Его менеджер хочет, чтобы он вернулся. Это же очевидно. Независимо от того, что Киллиан жаждет насладиться отдыхом, настоящая жизнь всё еще ждет его. И в конце концов, я потеряю его.
- Спасибо, кстати, - хриплю я, преодолевая боль в горле.
Он качает головой.
- Это ужасный фруктовый салат, детка. И мы оба это знаем.
- Нет, я имею в виду за то, что ты... здесь.
Киллиан смотрит на меня с минуту, его брови хмурятся, а затем он опускает ладонь поверх моей руки. Она теплая и тяжелая, а его пожатие нежное, но сильное.
- Спасибо, что позволяешь мне это.
Иисусе. Я вот-вот могу прицепиться к его руке и разреветься. Мне нужно взять себя в руки. Я поднимаю вверх кусочек изуродованного апельсина.
- Знаешь, добавлять фрукты с кожурой- интересная идея.
Его губы кривятся.
- А что на счет семечек, Марта Стюарт? Они тебе не мешают? - он бросается в меня косточкой до того, как успеваю ответить.
Пока я готовлюсь к ответному броску бананом, напряжение в моей груди немного спадает. С этим я могу справиться.
Глава 8
Либби
Обычно после шторма всё остывает, земля начинает понемногу дышать. Но здесь не так. Жара, словно толстое одеяло, ложится на землю, душит и придавливает всё на своем пути, превращая мир во влажный, вязкий и медленный хаос. В таком состоянии остается только купаться. Хотя ходить на пляж тоже бесполезно. Полное летнее солнце нагревает песок, и как только ты выходишь из вод океана, сразу запекаешься в жаре воздуха и почвы.
Так что я, развалившись на диване в тени террасы, время от времени краду кусочек быстротающего льда из наполненного переносного холодильника. На мне хлопковые шорты и тонкая майка, потому как в такую жару что-то большее было бы слишком. А благодаря моим маленьким сиськам, я могу позволить себе отказаться от лифчика.
Или, может быть, нет. Меня очень сильно раздражает то, как пронизанная резиночками ткань впивается во влажную кожу, подчеркивая мои формы. Но что я могу поделать? Я не готова страдать от этой жары еще сильнее, натягивая больше одежды. Если Киллиана это смущает, то так тому и быть.
В любом случае, он не смотрит на меня. Килл развалился на полу, бренча на гитаре и попивая приготовленный мной лимонад. Неспешная тягучая мелодия убаюкивает меня, и я то засыпаю, то просыпаюсь.
- Если погода не наладится к завтрашнему дню, - говорит он, вытягивая меня из оцепенения. - Мы просто уедем в отель в Уилмингтоне.
Я даже не забочусь о том, чтобы открыть глаза.
- Она наладится.
Судя по издаваемым звукам, Киллианраздражен.
- Нам стоило уехать еще сегодня утром.
- Мы не могли знать, что всё затянется так надолго. К тому же, солнце уже садится. Скоро станет прохладнее.
Киллиан хмыкает, что может служить знаком согласия или звуковым эквивалентом закатывания глаз. Но меня это не волнует. Мне слишком жарко.
Жар внутри и снаружи. В данном состоянии я должна быть вялой. Но это не так. Я неугомонна. Густое тяжелое тепло скользит вокруг, лаская мою кожу и привлекая к себе внимание. Я ощущаю, как опадает и поднимается моя грудь с каждым новым вдохом. Пот стекает вдоль моего позвоночника, лед, которым я медленно тру по грудине, тает и ручейками стекает по впадинке на груди.
Но дело не в погоде. Не совсем в ней. Проблема в сидящем напротив Киллиане, одетом лишь в пару низко висящих на бедрах шорт, и в поте, что покрывает его и блестит на упругой груди. Дело в глубоком звуке его голоса, таком прекрасном, что мои соски торчат, а между ног возникает ноющее ощущение.
Я ерзаю, ненавидя пульсирующий там жар, влажность и нужду. Мне приходится бороться с желанием выгнуть спину и выпятить грудь, обратив тем самым внимание на свои соски. Хочется умолять.