Лев Аронович расстегнул воротник рубашки ему стало жарко.
— Наговариваете вы на меня, — неуверенно пожаловался он. — Вы можете на меня хоть наговаривать, хоть не наговаривать, но я еле-еле свожу концы с концами. С этим заданием мне не справиться.
— Ну что ж, — не сразу произнес председатель, — придется вам помочь.
— Справиться с заданием?
— Свести ваши концы.
Уловив в его интонации угрозу, Брэйтэр насупился.
— Значит, выговор будете объявлять?
— Что ж мы — изверги, что ли, — свободно сказал Мамай.
— Тогда, может, из партии турнете? — обнадежился директор базара.
— Это не мне решать. Приговор выносит суд.
— Какой еще суд?
— Подпольно-революционный. Наподобие тех, что действовали при Иосифе Виссарионовиче. Помните: полчаса судебного разбирательства, потом — решение, потом — шлеп! Только эти разбираются еще быстрее — времени нет, сами понимаете.
— То есть как это?..
— Да вы не волнуйтесь, за последние два года я лично не припомню, чтоб после суда из партии исключали…
Магнат быстро перевел дух.
— …В основном, — продолжал Потап, в основном — в расход пускают.
— Ка-ак?!
— Да по-разному: кому инфаркт делают, кому миокард, а кого просто под паровоз толкают. Разные способы, разные. Товарищ Степан, к примеру, знает их двести четырнадцать. Но его любимый отравление грибами.
— Ядовитыми? — млея, подал голос Лев Аронович.
— Зачем же? Всякими. Здесь дело не в качестве, а в количестве. Если в клиента натолкать килограммов пять шампиньонов, то они пойдут ему только во вред. И пойдут, хочу заметить, очень быстро. Заключение судмедэкспертов: обыкновенное обжорство, никакого насилия. Удобный способ устранения ненадежных товарищей. Овцы сыты, а волки целы. Ну, мне пора, заболтался я с вами.
Потап озабоченно взглянул на часы, свернул трубочкой список призов и шагнул к выходу.
— Подождите! — забеспокоился магнат, в котором внезапно пробудилась партийная сознательность. — Куда же вы с директивой? Вы меня неправильно поняли!
Председатель нехотя вернул бумажку.
— А нельзя ли… — вновь начал блеять Брэйтэр, — нельзя ли м-м… несколько сократить непредвиденные расходы?
— Можно, — легко согласился председатель, на миллион. Потратим его лучше на расходы предвиденные.
С тяжелым вздохом Лев Аронович поставил свою подпись.
Выйдя из конторы Брэйтэра, Мамай направился было к Дому творчества, но по дороге обнаружил, что ключи от кабинета оставил дома. Пришлось повернуть в другую сторону.
Полчаса он скучал на остановке в ожидании автобуса. В небе торжествовало солнце. Снег быстро таял, превращаясь в желтую жижу. В ямах стояла вода. Глупые воробьи, принявшие временную оттепель за начало весны, безумствовали на нагревшихся крышах.
Но до весны было еще далеко.
Автобус все не появлялся. От нетернения Потап стал притопывать ногами, затем — мерить шагами цементные плиты.
Неподалеку, опершись о клюку, стояла бабушка. Такие бабушки нередко встречаются на конечных остановках и глухих перронах. То ли в общественном транспорте не находится бабушке места, то ли сама бабушка забывает со временем, зачем, собственно, она там стоит, но стоит она там долго. Может, час, может, месяц, а может, и год, — точно никто не знает. И стоит себе такая окаменевшая бабушка в дождь и снег, жару и стужу, как немой укор транспортному кризису.
Мамай обошел старушку вокруг и миролюбиво спросил:
— Бабуля, автобуса давно ждете?
Призыв его остался без ответа. Вечная бабушка даже не шелохнулась и продолжала вглядываться куда-то вдаль незрячими глазами.
— Понял, — мрачно произнес он, предчувствуя, что автобуса сегодня не дождаться.
Денег на такси не было. Впрочем, такси тоже нигде не было. Чертыхаясь, Мамай отправился пешком, стараясь пошире ставить ноги, чтобы не забрызгаться.
Едва он свернул на улицу П.Морозова, как путь ему преградила черная кошка. Или кот. Животное грациозно переходило дорогу, выбирая места посуше.
— Брысь! Брысь! — гаркнул Потап, надеясь спугнуть коварную тварь. — Пшла вон!
Кошка остановилась, удивленно-холодно посмотрела на человека и, видя, что тот чем-то недоволен, бросилась вперед, в три прыжка достигнув противопoлoжнoй стороны улицы.
Чекист заколебался. На то, чтобы идти в обход или выжидать, пока случайный прохожий переступит роковую черту, не было времени.
Еще два месяца назад, Когда терять было нечего, он пренебрег бы даже дюжиной котов, сигающих по дороге. Но теперь, когда осталось лишь протянуть руку и схватить Бога за бороду, Мамай стал слишком суеверен.
С одной стороны, опасаться какой-то облезлой кошки было стыдно, но с другой — лучше сплюнуть лишний раз через левое плечо, чем остаться на бобах. Рассудив здраво, бригадир взялся за пуговицу, поплевал три раза вслед коту (или кошке) и двинулся к дому № 12АБ.
Никого из семейства Буфетовых Потап не застал. Буфетов-старший, должно быть, носился с телеграммами. Но где, интересно, шатался его отрок?
Найдя злополучные ключи, чекист зашел на кухню подкрепиться.
По радио передавали предсказания астрологов.
"У Овнов сегодня критический день…" — бодро сообщил диктор.
— У меня все дни критические, — огрызнулся Мамай, явившийся на свет именно под этим знаком.
"…Советуем отложить операции с недвижимостью…"
— Ладно, отложу.
"…Вероятна потеря личного имущества…"
— Нет у меня никакого имущества.
"Опасайтесь встречи с недоброжелателем. Не исключено заболевание желудочно-кишечного тракта…"
— Да идите вы к черту! — разозлился Мамай, выключая приемник.
Аппетит пропал. "Завтрак туриста", изъятый у Куксова, потерял свою привлекательность. Потапу даже показалось, что в нем ползают микробы.
Он отрезал кусок хлеба с коркой, намазал его маслом, сверху — клубничным вареньем и налил жидкого чая. Тем и ограничился.
Каким-то образом приемник самостоятельно включился, несколько раз хрюкнул и заглох. Потап пристукнул его кулаком. Уже выйдя на лестничную площадку, он услышал, как на кухне вновь зашипел динамик и чей-то голос сварливо сообщил:
"У Скорпионов возможен переезд на новое место…"
Когда председатель, промочив ноги, добрался наконец до "Реставратора", оказалось, что за ключами он ходил совершенно напрасно. Они ему были не нужны — вход в кабинет был свободен. Двери, с мясом вырванные с петель, плашмя лежали на полу.
С грустным интересом Мамай подергал дверной короб, потрогал развороченные дыры. Приходящие на ум предположения были слишком неправдоподобны. Войти в офис, не заметив запертой двери, мог разве что медведь. Или, какая-то другая здоровенная зверюга.
Ни подпольщиков, ни Гены в кабинете не было.
Там был хаос. Тяжелые письменные столы стояли в нарушенном порядке. Стулья, сбившись в кучу, походили на стадо баранов. На мебели и на полу лежали шевелящиеся от сквозняка бумаги. Шкаф и книги остались нетронутыми.
В конце коридора скрипнула пружина, и из мужского туалета выглянула голова, затем появилось все тело целиком. Следом, соблюдая те же меры предосторожности, на фоне окна возникли еще две фигуры. Выстроившись гуськом, они стали приближаться.
Это были Куксов, Сидорчук и Харчиков.
— Ходите-ка сюда, голуби, — не оборачиваясь к ним, приказал председатель. — Ну, что здесь было? Нас наведала налоговая служба? Обыск? Кто учинил погром?
Первым дал показания Куксов:
— Вы знаете, я ничего не видел. Я только слышал. Я был в туалете… хотел уже было выходить, как вдруг услышал страшный шум… из нашего кабинета… Ну, я решил дождаться подкрепления, чтобы действовать сообща.