– Проходил, год назад, потом как-то не сложилось. А насчет неформальной обстановки вы неплохо придумали, пожалуй, стоит растопить лед. И от хорошего кофе я бы не отказался.
Фрейя не стала звать медсестру, а позаботилась обо всем сама. Принесла ещё какие-то сладости и, в общем, оказалась очень милой. Сказать по правде, я сначала не понял, зачем вторым практикантом назначили именно её. Конечно, она была неглупой и вполне организованной, но мне сразу показалось, что ей плевать на конечный результат. Её интересовал сам процесс ради процесса. На поверхности её сознания мишура фраз выстраивалась в кажущийся умным и осознанным текст, но вглубь не проникало ничего. Эдакая восьмибитная цаца, которая может создать видимость работы где угодно и с чем угодно, но реально полезное действие может выполнить только при условии четко поставленной задачи, и только в пределах своих восьми бит памяти. Возможно, с годами и опытом она разовьет способность соединять свои действия в более сложные цепочки, но для этого ей понадобятся шаблоны, а их ещё нужно наработать.
Конечно, моя субъективная оценка была основана на чисто профессиональных ее навыках, и Фрейя вполне могла быть интересной девушкой, страстной любовницей или хорошей матерью, но, вместе с тем, в серьезных вещах ничего, кроме излишнего шума, она произвести не могла. Скорее всего, доктор Шмидт вторым практикантом поставил именно её по целому ряду стратегических причин. В первую очередь, разбавить профессиональную сухость Стефана, потому как тандем двух студентов-заучек стал бы явным перебором и нагонял бы на меня тоску. Кроме того, Стефану требовался помощник по мелочам, до которых он, при всем своем самолюбии, вряд ли снизойдет, а судя по тому, что фонд по исследованию человеческого мозга выдал кругленькую сумму в компенсацию моего лечения, бумажной работы им предстояло немало. И последнее – это привлечь мое внимание, заставить стараться и выложиться по максимуму, ведь Фрейя была молодой и привлекательной особой всего на пару лет старше меня. В любом случае, доктор Шмидт показал себя не только превосходным врачом, но и отличным специалистом в области человеческой природы. И данный факт только укреплял вызванное к нему уважение.
Мы непринужденно побеседовали о жизни, об учёбе, о планах каждого на будущее. Фрейя оказалась невероятной сладкоежкой, которая хоть и держала себя в руках из последних сил, но всё равно умудрилась слопать сама почти всё, что принесла. Стефан начал улыбаться и меньше умничать. Всё складывалось вполне пристойно. В процессе нашей беседы пару раз заходила Марта с каким-то помощником, они вкатили в палату три удобных кресла и два небольших столика. Кресло без столика – как я понял, для меня – поставили возле окна, так, чтобы мне можно было в любой момент выглянуть на улицу, а остальные два разместили по углам. Позже Марта принесла две пачки не то бумаг, не то документов, и разложила на столиках. Все эти действия сопровождались её очень довольным выражением лица. Создавалось впечатление, будто она обустраивала детскую комнату своему ребенку. Вообще Марта относилась к тому редкому типу людей, которые светятся изнутри добротой и мягкостью. Такие люди всегда располагают к себе любого, будь то маленький ребенок или зловредный старикан – все сразу радуются её присутствию. Думаю, это потому что её доброта не наигранна, а исходит из глубины её чистого сердца. Позитивное влияние Марты распространилось даже на Стефана: в её присутствии тот немного оттаивал. Во времена инквизиции он, наверное, даже бы слегка прослезился, сжигая Марту на костре. Но, слава христианскому Богу, наша добрая медсестра имела довольно пышные формы и никак не могла летать на метле грузоподъемностью в пятьдесят килограмм2. Ранимая натура Стефана была бы спасена от мотивационного конфликта в те суровые средневековые времена.
Итак, мы расселись по предназначенным местам, сгусток доброты в виде Марты покинул нашу палату, и повисла длинная пауза.
– С чего начать? – наконец спросил я.
– Начни с описания обстановки, предшествующей появлению странных ощущений, – предложил Стефан.
Во мне ещё бурлили эмоции, вызванные внезапным возвращением памяти, и, при всей моей замкнутости, желание высказаться было сильным как никогда. Ко всему прочему, я был под защитой врачебной этики, что придавало мне вдохновения.
– Хорошо, пусть будет так.
(2) Находка
В то время я оканчивал седьмой семестр в медицинском институте и был полностью поглощён учёбой. Хоть моей специализацией и была стоматология, но гигиенические и экологические дисциплины мне тоже очень нравились, даже курс истории медицины, начавшийся в седьмом семестре, пришелся по душе. Другими словами, я был по уши в учебе, получал стипендию и считался одним из лучших студентов на потоке. И в самый разгар учебного сезона я узнал, что моя девушка, Лиза, в больнице, у нее что-то с почками.
2
В средние века при обвинении женщины в сговоре с дьяволом использовали «Ведьмины весы». Считалось, что ведьмой не может быть женщина, весом более пятидесяти килограмм.