Поразительно, но у них практически любое лекарство можно было купить без рецепта, такое наплевательское отношение к медпрепаратам могло быть только здесь. Вспомнилась живая и мертвая вода Кирилыча – это чудо-средство мне бы точно не помешало, но увы, она была очень далеко. Я начал пить таблетки от аллергии и какие-то йогурты для восстановления микрофлоры кишечника после антибиотиков, но, по ощущениям, пора было обращаться за помощью специалиста. Надежней моего всепронырливого друга помощника в этом деле найти было трудно.
– Иван, мне нужен врач, не могу победить насморк, – придя к нему прям в разгар рабочего дня, сказал я.
– Да-да, конечно. Как вспомнить о друге, пригласить на бокальчик-другой пива, то тебя не дозовешься, а как из носа потекло – так сразу прибежал.
– Просто я пробовал сам, всё же медик. Но ничего не выходит.
– Шучу я, не парься. Тем более вид у тебя такой, будто твои растения высохли, и ты по ним две недели горько плакал, глаза и те, как у кролика. Сейчас мы мигом найдем тебе доктора по соплям.
Иван взялся за телефон. Позвонил туда, позвонил сюда, поговорил с кем-то о пьяной оргии в бане, договорился о следующей – и менее через десять минут у меня был адрес и номер кабинета больницы, куда нужно подъехать на приём.
– Ты как будешь под кабинетом, позвони вот по этому номеру и скажи, что уже под дверью. Тебя ждут. Платить доктору ничего не надо, я всё порешаю, единственное – возьми денег лекарства купить.
– И что бы я без тебя делал, Иван, не знаю прям!
– Что делал, что делал… заляпал бы соплями все растения у Христины в саду.
Мы улыбнулись, и я пошел искать спасительного доктора.
(19) Укольчик веры
Больница мне напомнила прошлый визит с зубом, как будто история повторялась. Те же запахи, те же обреченные серые лица больных. По всей видимости, обстоятельства, как и у Кирилыча, говорили мне, что пора уезжать. В любом случае, мне стоило узнать, что же за чудо-болезнь меня одолевает, даже перед отъездом. Под указанным мне номером кабинета стояла разношерстная толпа больных, человек пятнадцать, угрюмых и перекошенных в разные стороны. На двери, кроме номера кабинета и фамилии врача-отоларинголога, было прикреплено ещё три дополнительных листочка с распечатками указаний. На первом предписывалось в верхней одежде не входить, на втором говорилось, что шуметь в коридоре нельзя, это отвлекает доктора. Самым веселым было третье указание, гласившее: «Лица, пришедшие на прохождение медицинского осмотра, должны принести с собой клей, скотч и одноразовые перчатки». Вспомнилась моя надпись на автомате с кофе, вызвавшая такой резонанс в больнице святого Иосифа, и её великая сила.
Раньше надпись о скотче и клее расценилась бы мной как шутка, но теперь я был взрослым мальчиком и прекрасно понимал, что где-то рядом с больницей стоит частная торговая точка этого доктора, и в ней, как ни странно, продают и скотч и клей. Окинув взглядом покорно ждущих людей, я сразу узнал, кто здоров, по скотчу, клею и перчаткам. На мой звонок сразу же отреагировали. Выглянувший из двери долговязый доктор с лобным рефлектором на голове спросил:
– Кто здесь Филипп?
Я поднял руку, дав себя определить. Очередь недовольно загудела, но доктор сразу же грубо их осадил.
– Я вообще должен был быть в стационаре сейчас, а не здесь. Пошумите мне тут – развернусь и пойду.
Все сразу уважительно притихли, провожая меня недобрыми взглядами.
В кабинете мне пришлось подождать, пока доктор примет уже находившегося там пациента, после чего мои жалобы внимательно выслушали, а меня осмотрели.
– Я даже курс антибиотиков пропил, но ничего не помогает, – со знанием дела щебетал я.
– Антибиотики тут ни к чему, у тебя аллергия, – уверенным голосом сказал доктор.