– Вы не волнуйтесь, теперь о вас станут говорить как о профессионале, умеющем возвращать людям память, – обратился я к ней.
Она натянуто улыбнулась.
– Или как о няньке, умеющей разбить небьющуюся посуду на глазах у пациента.
Я был студентом-медиком, умению успокаивать и врачебной этике нас обучали на отдельной дисциплине. Потому я напряг память, покопался в своих знаниях, и за долю секунды нашел всему логичное объяснение:
– Такой тип обработки стекла имеет внутреннее напряжение, которое и придает посуде дополнительную прочность. Обычно падение ничем не может навредить, но при неудачных раскладах приземления на твердую поверхность может быть достаточно для начального повреждения. А дальше форма разрывается изнутри внутренним напряжением, придававшим прочность. Вы про каплю принца Руперта слышали1?
– Нет, но поинтересуюсь на досуге. Вижу, к вам на самом деле вернулась память. Я очень рада, что моя неуклюжесть принесла хоть кому-то пользу.
Мы оба улыбнулись. Медсестра собрала стекло, унесла посуду и, пожелав хорошего вечера, удалилась. В ожидании приезда родителей я остался наедине со своими мыслями, но на этот раз я уже знал всё, мне принадлежащее. Помнил детство, отца, мать, свою непоседливую сестричку Ребекку, которую очень люблю. Друзей, учебу в медицинском, бывшую девушку, Христину, которая до событий последнего года виделась мне женой и матерью моих будущих детей. Помнил до мельчайших подробностей аномалии последнего года жизни, которые так сильно повлияли на меня и мое мировоззрение. Теперь в палате был я, полноценный, без прорех в памяти и домыслов, имеющий багаж знаний и желающий взять их с собой в дальнейшую жизнь. Я с нетерпением ждал приезда родителей.
Наконец дверь открылась, и в палату торопливо вошла мама. Увидев меня, она замедлила шаг и принялась испытующе в меня вглядываться.
– Да я это, я! Брось оценивать меня своим взглядом профессионального банкира! – сразу же выпалил я.
На пороге показался взволнованный отец, а мать уже, расплывшись в довольной улыбке, ринулась в мои объятия.
– О Петра, как мы волновались! Операция была такая сложная – хорошо, что доктор Шмидт согласился ее провести!
Не в силах вынести трогательность момента, отец попытался сделать обстановку более сухой и прервать поток маминых излияний.
– Тереза, ты слишком всё преувеличиваешь, не давай повода для ненужных волнений.
Отец подошел ко мне и обнял. Я понял, что сказанное матерью – отнюдь не преувеличение. Отец всегда был скуп на одобрение, поддержку и излишнюю похвалу. Нужно было пересечь океан, чтобы получить от него рукопожатие, а объятия говорили о том, что всё, читаемое по маме без труда, им переживалось внутри намного сильней.
– Как ты? – спросил он.
Сейчас здесь был уже не тот помятый, уставший человек, которого я видел четыре дня назад в больничном холле. Гладко выбрит, опрятен, спокоен и уверен в себе – таким я помнил его с детства, таким он был и сейчас. Мама же, напротив, выглядела ещё более уставшей, казалось, что всё это время она провела на диване возле палаты в тревогах за меня. Я вообще не понимаю, как память, какое-то серое невзрачное вещество, имеет право обращаться с людьми так, как поступила со мной четыре дня назад! Как мог взгляд человека, выносившего меня под сердцем, человека, чувствующего мой рост и толчки моих ног изнутри, показаться мне собачим? Чего стоят знания всего мира без опыта, говорящего о его хрупкости и мимолетности?! Безумие холодного ума закончилось, хвала разбитой тарелке.
– Мама, папа, я безумно рад вас видеть!
– Мы тоже. Новость о твоем полном выздоровлении буквально сняла камень с души, – сказал отец, уже окончательно овладев собой.
– Мне немного неловко за те хлопоты… – начал было лепетать я, но отец меня перебил:
– Не говори ерунды. Давай я соединю тебя с Ребеккой, а то она нам проходу не давала последние дни: рвалась сначала тебя искать, потом помогать лечить, места себе не находила. Пришлось изрядно на нее надавить, чтобы она сосредоточилась на учебе.
Отец набрал сестру и передал мне трубку.
– Алло… Да, пап! Ну что, как Петр? – послышалось в трубке.
– Он у аппарата, – серьёзным голосом ответил я. – А кто это там на другом конце, с таким вяленьким голоском?
– Пе́ра, братишка! Ты к нам вернулся! – взвизгнул динамик телефона. – Ты уже совсем нормальный, или ещё полу-зомби какой-нибудь?
– Это легко проверить, Бекки. Тебе только нужно завести умную беседу, оставшись со мной наедине, и если я захочу полу-съесть половинку твоего мозга, значит я полу-зомби. Они ведь любят мозги?
1
Упавшая в воду капля расплавленного стекла приобретает невероятные свойства. Её очень сложно разбить даже молотком, но стоит надломить хвостик, и она взрывается, разлетаясь на мелкие кусочки.