Радио для многих слушателей служит "обрамлением" дня, включено в ритм ежедневной активности. Прежде всего оно "подсказывает" человеку, по утрам давая ему информацию того, что произошло вчера вечером, что происходит сейчас и что может помешать его привычной деятельности. Эта "подсказывающая" способность утренних радиопередач часто влияет на самочувствие и умонастроение слушателя. Вот признание одного из них: "Иногда, когда я встаю мрачным, радио улучшает мое настроение". Если утром радио дает энергичные и даже тревожные сообщения, то вечерние передачи имеют успокаивающий характер, убеждают зрителя, что в мире все спокойно и он может безбоязненно уснуть, чтобы назавтра встать (как это делают особенно часто в сельской местности) с первыми позывными. Большой выбор радиостанций (радиопрограмм) дает возможность слушателю обращаться к таким передачам, которые соответствуют его настроению или которые могут изменить настроение в желаемом направлении. "Я люблю отдыхать, слушая полуклассическую музыку", - заявляет слушатель Нью-Йорка. "Мне нравятся больше всего вальсы. Они заставляют чувствовать себя так хорошо, особенно когда я очень устал и нуждаюсь в какой-то перемене. Вальсы дают мне чувство полета или парения над землей. Они как бы поднимают меня". Видимо, радио по сути своей обладает большой гибкостью, большой приспособляемостью к состоянию настроения слушателя. Оно не требует такой включенности внимания, которое свойственно телевидению. Говоря фигурально, радио выполняет роль "певца за сценой". Льющийся откуда-то голос ассоциируется с таким образом и такими воспоминаниями, которые наиболее близки вам в данную конкретную минуту.
Все это приводит к мысли, что важность и значение радио не столько в его способности привлекать на определенное количество минут внимание слушателя, сколько в его свойстве удовлетворять определенные психологические запросы аудитории. Такой вывод дает возможность утверждать, что радио не умрет, как бы широко ни развивалось телевидение, в том числе и портативное.
Если радио содержит в себе элемент абстрактности (кто-то читает новости, кто-то поет и т. д., и слушатель или по звуку голоса рисует себе образ диктора, исполнителя), то телевидение вполне конкретно - оно включает вас во вполне законченную ситуацию, сталкивает вас с конкретными личностями. Происходит невероятная метаморфоза: вы очарованы песней, исполненной по радио. И вот вы видите того же самого исполнителя по телевидению. Он вам кажется несимпатичным (развязен, кривит угол губ, небрежно одет и тысячи других подобных деталей), и, хотя с точки зрения вокального искусства песня исполнена так же, как на радио, вы воспринимаете ее совершенно по-другому, в неразрывной связи с изображением исполнителя. Конкретность телевидения заставляет вас не дорисовывать ситуацию или образ (они вам уже заданы), а чувствовать себя в этой ситуации, реагировать на реального собеседника. Советский критик В. Саппак в своих беседах о телевидении
* отмечает четыре специфических черты голубого экрана - "документальность", "эффект присутствия", "интимность", "импровизационность". Неясно, можно ли приписать свойства "документальности" и "интимности" только телевидению (радио в равной степени претендует на них). Но вот "эффектом присутствия" и "импровизационностью", под которой понимается изображение событий самих по себе, "подглядывание" за жизнью, из современных средств массовой информации может похвастаться только телевидение. Голубой экран удовлетворяет особые психологические нужды человека. Он дает нам возможность становиться "соучастниками" событий, включаться в которые вы не имеете практической возможности в реальной жизни (например, зайти в квартиру знаменитого ученого или актера и побеседовать с ним за чашкой чаю). Однако степень этого "соучастия" зависит от многих факторов и в первую очередь от содержания программы. В книге "Изображение, звук и общество" начальник отдела изучения аудитории телепередач английской Би-Би-Си Р. Солви пишет: "Ошибочно рассматривать всех зрителей как людей, тесно скучившихся вокруг телевизоров в затемненных комнатах и смотрящих передачи с таким вниманием, как будто они почти загипнотизированы экраном. Совершенно обычным является положение, когда телевизионная программа находится в сфере периферического внимания. Так, например, зритель может читать или болтать, смотря передачу "краем глаза", если там будет что-то более интересное". Один американский исследователь пришел к такому общему заключению: "Нет ни одного рода человеческой деятельности, который бы не разворачивался перед ним телевизионным приемником". Это наблюдение подтверждает мысль о том, что любое специфическое свойство всякого средства массовой информации не может быть возведено в абстрактный принцип. Если нарушается диалектическая взаимосвязь общего и специфического при рассмотрении элементов процесса массового общения, то это приводит к появлению концепций типа девиза Маклюэна: "message is the media"-"суть сообщения в самом средстве общения". Маклюэн прежде всего стремится доказать, что не взаимодействие людей с материальным миром и друг с другом, а формы общения создают их мышление и социальную организацию. Например, он видит, что американская молодежь восстает против общества, в котором живет, отвергает казавшиеся еще недавно священными буржуазные ценности и нормы. Но все это, если верить Маклюэну, только результат появления телевидения, которое требует совсем другой организации мышления и участия в общественной жизни. "Тотальное вовлечение во всевключающую сиюминутность - вот что происходит в жизни молодежи с помощью мозаичного телевизионного изображения. Это изменение отношения не имеет ничего общего с программированием, и оно было бы таким же, если бы программа состояла целиком из содержания, отвечающего требованиям самой высокой культуры", - пишет Маклюэн в своем труде "Суть средств". Получается, что на духовное развитие общества оказывает влияние не само содержание, а техника его распространения, каналы передачи массовой информации. Как было уже показано выше, специфика каждого канала известным образом влияет на содержание. Нельзя сказать, что информации, скажем, об убийстве Джона Кеннеди, переданные по телевидению, радио, напечатанные в газете, полностью идентичны, хотя основное ядро содержания у них одинаково. Каждое средство общения освещает реальность своим своеобразным способом. Однако, хотя просмотр телевизионной программы включает другие психологические механизмы восприятия (в этом Маклюэн абсолютно прав) и требует иных навыков, чем прослушивание радиопередачи или чтение газеты, этот факт не оказывает решающего влияния на процесс общения. Ибо сам способ передачи сообщения объективно ограничен, во-первых, содержанием сообщения, во-вторых, его рамками. Никакого обмена чувствами и мыслями не вызовет, например, сидение перед горящим, но пустым экраном телевизора, перед газетой, напечатанной на незнакомом языке. Если же какое-то событие интерпретируется разными каналами, то эта интерпретация (мы не рассматриваем случаи преднамеренного или случайного искажения) ведется строго в границах, заданных содержанием. Так, при всей разнообразности освещения газетами, кино, радио и телевидением убийства Кеннеди все каналы сообщали именно об убийстве, а не о чем-то другом.