* Покажу, конечно. Да вы не волнуйтесь, молодой человек. Все пищевые отходы мы собираем отдельно, их у нас фермеры скупают на корм скоту. А непищевого мусора не так много: пакета три, может, четыре.
* Да уж, всего ничего, - пробурчал Залицкий и обреченно побрел вслед за поваром к задней двери, за которой стояли мусорные баки.
После их ухода Видный еще несколько минут сидел в ВИП-кабинете, наблюдая за всполохами разноцветных огней, которые просачивались из зала через неплотно закрытую дверь. В голове была полная каша из мыслей и каких-то обрывков воспоминаний. Название этого ресторана он уже пару раз встречал в отчетах. Отсюда привозили убитую вчера проститутку Верочку. Одно время она пыталась промышлять воровством кошельков у подвыпивших клиентов, но потом завязала с этим делом. Слишком часто попадалась, так как обычно была пьянее своих жертв. А охранники ресторана полицию редко вызывали, предпочитали воспитывать сами. После такого воспитания с синяками на лице было сложно работать по ее основной профессии. Два убийства за один день, и обе жертвы были связаны с этим местом. Примерный семьянин и девица легкого поведения. Хотя, возможно, это ничего не значит. Вера Войнич слонялась по всему городу и где угодно могла вляпаться в неприятности. Но, кажется, ее бывший жених тоже думает, что ее смерть как-то связана с этим местом, иначе зачем он сюда приходил, не вещи же ее забрать. Семен Сергеевич потер уставшие глаза. День был длинный и совершенно безумный. Пора было возвращаться домой, Лара не ляжет спать, не дождавшись его.
10
Скворцов довел Влада до дверей его квартиры и поднялся к себе наверх. Влад еще какое-то время рылся в карманах, пытаясь найти в куче мелочи и товарных чеков ключи, затем долго не мог попасть в замочную скважину, хотя раньше он делал это автоматически, даже не задумываясь. Дверь открылась с тихим скрипом. Его встретил знакомый запах и знакомая тишина. Даже холодильник не дребезжал на кухне. Он нерешительно потоптался на пороге. Возвращаться в эту пустую и молчаливую квартиру безумно не хотелось. Эх, если бы только он мог видеть, хотя бы плохо, хотя бы очертания предметов, он бы вышел сейчас из подъезда, прошел бы по тропинке между детским садиком и школой, перешел бы дорогу и вышел на набережную. Несколько лет Влад жил в режиме "дом-работа", ни на что другое не отвлекаясь и нигде не бывая. Он упорно гнал от себя мысли, что вокруг есть другая жизнь, разнообразная, интересная. Жизнь, которую ему не суждено даже увидеть, не то, что прожить. Рабочий день в "Приморском" заканчивался рано, и Влад уже много месяцев не бывал на улице вечером, не чувствовал запаха остывающего асфальта, бриза, дующего в сторону моря с прибрежных лесов, ужина, который готовили за открытыми окнами своих квартир добрые матери и заботливые жены. Сегодняшний вечер выбил его из привычной колеи, заставил ощутить все то, чего он навсегда лишен. Эти веселые полупьяные люди в ресторане. Они даже не осознают, насколько они счастливы, и как легко это счастье потерять: один неверный шаг, один слишком сильный удар...
И эти холодные и уверенные пальцы. Владу казалось, что он все еще чувствует их на своем запястье. В какой-то момент он почти решился: спустился по лестнице в подъезд, нажал на дверную ручку. На лбу моментально выступила испарина. Рука, сжимавшая трость, так сильно задрожала, что наконечник гулко забарабанил о кафельный пол. Влад сел на нижнюю ступеньку и попытался совладать с собой. В конце концов, он знает эти места с детства, что с ним может там случиться?! Через несколько минут он встал, поднялся в свою тихую квартиру и захлопнул за собой дверь.
Влад любил сны, ведь в них он все еще мог видеть. Но сегодняшние сновидения напоминали, скорее, горячечный бред чем сладкие грезы или приятные воспоминания. Он ждал Веру в ЗАГСе, а она все не появлялась и не появлялась. Мама почему-то должна была вести церемонию и стояла за регистрационным столом в своем лучшем платье, которое всегда одевала на первое сентября и последний звонок. Потом вдруг появилась тетя Тома, стала плакать, говорить, что Вера убежала с Пашкой, и что это он, Влад, во всем виноват, так как всегда был бесчувственным чурбаном. Но он ее не слушал. За его спиной стояло нечто чужое, темное и опасное. Оно приближалось. Влад ощущал его частое дыхание и легкие шаги, как тогда на лестнице в подъезде его дома. И запах. Он почувствовал его запах гораздо четче и яснее чем в день убийства. Несомненно, мужской, но с отголосками женских духов. Видимо он проводит много времени с какой-то женщиной или женщинами. Убийца был уже совсем близко, его запах окутал его с ног до головы. Влад хотел обернуться, чтобы посмотреть на него, но вдруг его взгляд упал на лицо матери. Она все так же стояла за столом. По ее щекам текли слезы, а губы едва слышно шептали: "Не оборачивайся, сынок, только не оборачивайся, не смотри на него". Чьи-то ледяные пальцы, тонкие и твердые, словно браслет наручников, сомкнулись на его запястье.
"Лопатин, вставай, быстро! - Пашка Скворцов тряс его за плечо. - Ты что, забыл? Нам же к восьми надо быть в Рассвете. Пять минут на сборы и пошли. Позавтракаешь в машине, я тебе бутерброд захватил".
Бутерброд был ужасным, с черным хлебом и самой дешевой колбасой, состоящей из молотых костей и ароматизатора. Хотя ароматизатора можно было добавить и побольше. Черствый хлеб сильно крошился, и, ожидая Галину в условленном месте, возле столовой санатория Рассвет, Влад все еще отряхивал рубашку и брюки.
* Посмотри, я не в крошках? - попросил он Пашку как можно более небрежным тоном.
* Нет, - сказал тот.
Влад с досадой отметил, что Скворцов ответил слишком быстро, толком даже не взглянув. Он стоял и злился. Злился на Пашку, за то что он такой разгильдяй, и на себя, за то что он наивный олух. "Какая разница, - говорил он себе, - в крошках у тебя брюки или нет. Неужели ты думаешь, что эта девушка, с ее приятным низким голосом и парящей походкой, хотя бы посмотрит в твою сторону. Для нее ты всего лишь жалкий инвалид, которому она решила помочь в память о старой приятельнице. И от поклонников у нее, наверняка, нет отбоя. Зачем ей парень, который не в состоянии сам себе носки купить". Влад все больше накручивал себя и собирался уже накинуться на Пашку, чтобы тот отвез его на работу и перестал доставать со своими глупыми затеями и напрасными надеждами. Пусть полиция и суд разбираются, а там будь что будет. Но в этот момент он услышал звуки ее шагов. Тихие (сегодня на Галине снова была удобная обувь с мягкой подошвой, наверное, кроссовки) и быстрые. Но, несмотря на это, он услышал их издалека, как будто был настроен на их волну. К своему собственному удивлению Влад не запаниковал и не стушевался. Наоборот, он почувствовал спокойствие и отчаянную уверенность, какую чувствует человек, когда ему уже нечего терять, но все еще есть шанс.
* Всем привет, давно ждете? - спросила она.
Сегодня, в неформальной обстановке, тембр Галининого голоса казался выше чем вчера, под пристальными взглядами ресторанных администраторов.
* Нет, минут пять, - ответил Влад. - Ну что идем? Покажешь нам этого героя-любовника?
* Да, вот только, - она на секунду запнулась. - Ребят, вы большие молодцы, что пытаетесь восстановить справедливость, но что вы собираетесь делать? Выбивать из него признание? А что это даст, Вы же не из полиции? Не говоря уже о том, что мне за это от начальства влетит, а потерять работу в разгар сезона - это, сами понимаете, катастрофа.
* Не волнуйтесь, Галочка, Владыч у нас ищейка, он убийцу по запаху узнает, - ответил Пашка, и Влад услышал, как он фамильярно хлопнул Галину по плечу.
* Ну не то, чтобы узнаю, просто могу попробовать, ну или хотя бы отсечь заведомо неверные варианты. Я с ним мельком только столкнулся.
* А что будешь делать, если узнаешь убийцу? - Галя, казалось, была впечатлена.
* Честно? - Понятия не имею. Но по крайней мере будет что сказать на суде. Сейчас ведь я главный подозреваемый. Веру убили в нашем подъезде, и я был перепачкан в ее крови. Но подполковник этот, что меня допрашивал, кажется, не верит, что я виновен. Только вот считает, что шансов найти настоящего убийцу девушки по вызову в курортном городе нет, потому и не ищет. Да я и сам так считаю, это Павел Петрович у нас оптимист.