* Все правильно, - встрял в разговор Пашка. - Тот, кто убил Веру, тот и взял деньги из сейфа. Это не мог быть Артем, так как его в это время... Ну, у него на это время алиби. Значит он и денег не брал. Так?
* Не так, - возразил Влад. - То, что убийца касался сейфа, не значит, что он и есть вор. Он мог браться за замок, чтобы положить туда деньги, а не взять. Им вполне может быть кто-то из банды, кто не жил в коттедже. Пока остальные были в квартире Артема, он устранил Веру. А для того, чтобы украсть, не обязательно было браться за сейф. Он мог быть открыт. В конце концов, деньги могли лежать где-нибудь в другом месте.
* Да где же им еще лежать? - стоял на своем Скворцов. - Кто в здравом уме, имея в доме сейф, будет хранить ценности где-то еще? И если уж на то пошло, возможно, эти деньги у них украл кто-то из своих. Бандитские разборки. А Артем и Вера здесь вообще не причем. Просто случайно попали под раздачу.
* Такое, конечно, может быть, но не верю я, чтобы эти орлы начали убивать мирное население, не разобравшись, не наведя порядок в своих рядах.
* Ну а мне-то теперь что делать!? - Соня была на грани истерики. - У меня погиб муж, в квартире все перевернуто, денег нет даже на еду, а с меня требуют какие-то бешеные суммы. Я же не могу бросить ребенка и пойти искать злодея. Такое только в кино бывает. Я даже домой возвращаться боюсь.
* Успокойся, не реви, - Пашка спрыгнул с подоконника, подошел к Соне, сел на корточки перед ней и взял ее за руки. - Не надо тебе никуда идти. Мы сами всех найдем. А ты пока можешь у меня пожить.
Повисла неловкая пауза. Скворцов, конечно, славился широтой души и безбашенностью, но жить к себе малознакомых людей еще не приглашал. Соня мгновенно успокоилась и недоверчиво посмотрела на Пашку.
* У вас пожить? Спасибо. Спасибо, конечно, но я не могу. У меня же ребенок. Ему нужны его вещи, и ванночка, и кроватка, и стол пеленальный, Темка сам смастерил. Это все там, дома. Просто так в сумке не привезешь.
* Ну тогда я к тебе поеду. Буду охранять, как дракон принцессу. То есть двух принцесс. Найдется место на диване? Забаррикадируемся, и никакие злые дядьки нам не страшны.
17.
* Что-то я ничего не понимаю, товарищ подполковник, - сказал Залицкий, когда они отъехали от дома Лопатина. - Убийца был в коттедже, но не жил там. Получается это сам Левнюк? Но он не мог. Кто же тогда?
* Да кто угодно. Партнер, конкурент. Мало ли там у них темных личностей шлялось. Или же кто-то из "Идиллии".
* А при чем тут "Идиллия"?
* Не знаю. Что-то неладно в этой забегаловке. - Видный постучал костяшками пальцев по подлокотнику на двери. - Слушай, Леша. Будет тебе спецзадание.
* Что, опять в помойке рыться или младенцев из роддома забирать?
* Нет, на этот раз очень приятное. Сегодня проведешь вечер в ресторане. Сядешь, возьмешь себе кофейку и понаблюдаешь за всеми за ними.
* А смысл, Семен Сергеевич? Они меня там все видели, знают, что я мент. Работы под прикрытием не получится.
* Ты, Алексей, не мент, ты уже несколько лет как полицейский, пора привыкать. И пусть они знают, что ты за ними наблюдаешь, очень даже хорошо.
* Что хорошего?
* Тот, у кого рыло в пушку, занервничает, может глупостей наделать. Ты это заприметишь. Тут мы его тепленьким и возьмем.
Залицкий высадил Видного у его дома и достал телефон. Он, конечно, был не против такого задания. Сидеть в кафе - не самая плохая работа, но все-таки воскресенье - законный выходной. Нужно хотя бы позвать кого-нибудь с собой. Не одному же скучать в засаде. Алексей стал листать записную книжку, и оказалось, что пригласить воскресным вечером в кабак ему ровным счетом некого. Все приятели либо крепко женаты, а вносить раздор в чужую семью, подбивая мужа и отца тратить время не по назначению, не хотелось, либо трудятся в поте лица, стараясь успеть за сезон заработать денег на весь оставшийся год. А чаще всего и то, и другое.
Он просмотрел мельком список контактов. Не найдя никого подходящего, Алексей снова вернулся в начало и стал читать его уже внимательнее. На букве "М" его взгляд остановился на записи, которую он уже давно собирался удалить, но не хватало духу. Под семизначным номером было написано: "Моя Нинель". Залицкий нерешительно повертел в руках телефон и нажал кнопку звонка.
Она ответила сразу же, будто сидела и ждала, когда он позвонит.
* Да. - Голос бывшей жены был настороженным и каким-то незнакомым. - Слушаю.
* Привет, Нин. Это я.
На том конце молчали. Потом вдруг Нина, та самая "его" Нина заговорила:
* Леша? Это ты чтоль? А я смотрю, номер незнакомый. Это твой новый телефон? А я уже испугалась, что с мамой что-то. Она в последнее время совсем плоха. Ой, какой ты молодец, что позвонил, Леш. Я так рада! Ну как ты, как жена, как малыш?
Залицкий не сразу понял о какой жене и о каком малыше она говорит. Ах да, Соня...
* Да нет никакой жены. Это просто одна знакомая. У нее тяжелая ситуация, муж погиб, представляешь. Даже забрать было некому, ну я и поехал встретить.
* Боже мой, какой ужас. Кто-то из ваших, из участка?
* Да нет, не из наших, ты его не знаешь.
* Слушай, у меня от мальчишек много вещей осталось хороших совсем. Может подойдет что-нибудь?
* Спасибо, я спрошу при случае. А я чего звоню-то. Ты говорила, что тебе помощь нужна была.
* Да, но это лучше при встрече, не по телефону. - Нина перешла на шепот. - Сможешь мне как-нибудь уделить полчаса?
* Да я готов хоть прямо сейчас. У меня как раз сегодня выходной. Тут одно место есть на набережной, "Идиллия", знаешь?
* Кажется, да.
* Сможешь туда подойти?
* Да, конечно. Только договорюсь, чтобы соседка за пацанами присмотрела. Я быстро, минут двадцать.
* Жду, - сказал Залицкий, и нажал "отбой".
Нужно было торопиться. Вдруг не будет столика, придется ждать. Надо было сначала приехать в ресторан, а оттуда уже звонить. Он посмотрелся в зеркало заднего вида. Побриться с утра он тоже не догадался.
К счастью, свободный столик нашелся. Алексей заказал кофе и попросил оставить меню. Нужно было наблюдать за персоналом, но мысли никак не хотели липнуть к работе. Он невидящим взглядом водил по залу. Ничего не казалось ему подозрительным, кафешка как кафешка. Завтра нечего будет доложить начальству.
* Ну привет! - Нина положила ему руку повыше локтя и слегка пожала.
За своими тревожными мыслями он даже не заметил, как она пришла. На ней было все то же старое черное платье с осенними листьями. Странно, денег, что ли нет? Темные волосы наскоро собраны в пучок на затылке, а на руке глубокая царапина, замазанная зеленкой. Нина увидела, что он смотрит на эту царапину и быстро спрятала руку под стол.
* Кошка, - смущенно объяснила она, и Залицкий понял: врет. - Я с тобой хотела поговорить. Ты же юридический закончил. У тебя нет знакомого адвоката? Я в нашу консультацию обратилась, ну в ту, что на углу возле гастронома. Они говорят, что у них очередь до февраля. А до февраля я... Ну не могу я до февраля ждать.
* Смотря какой юрист тебе нужен. Там же специализаций куча, - ответил Алексей. - А что случилось?
Нина замялась, но деваться было некуда. Нельзя же обратиться к человеку за помощью и не объяснить, зачем. На самом деле, в глубине души ей очень хотелось все ему рассказать. Именно поэтому она ему и позвонила. Не для того, чтобы воспользоваться его связями, а просто чтобы он знал. Просто внезапно, спустя восемь лет, выяснилось, что бывший муж, Алексей Залицкий - ее единственный настоящий друг, единственный, к кому она может обратиться со своей бедой. Раньше еще была мама. Наверное, нельзя про живого человека говорить "была", но другого слова здесь не подберешь. Три года назад у нее случился микроинсульт. Она поразительно быстро от него оправилась, врачи наперебой нахваливали образцовую пациентку и приписывали себе заслуги в ее скором выздоровлении. Но после возвращения домой все оказалось не так радужно. Мозг - сложная и малоизученная структура, как не переставал повторять ее лечащий врач, невролог Виктор Вячеславович Чесноков. И эта структура дала сбой. Мать стала агрессивной. Она, почему-то, вбила себе в голову, что Нина не ее дочь. То она утверждала, что ее перепутали при рождении, то вообще говорила, что нашла ее на пороге своего дома и решила удочерить "себе на беду". Заявляла, что та пытается ее убить ради наследства. Наследством она называла дачу, на которой жила уже много лет. Эту дачу она получила в качестве компенсации за комнату в коммунальной квартире, после того, как дом снесли, и представляла собой она малюсенький дощатый летний домик. Для обогрева в холодное время использовалась печка-буржуйка, но доски все равно прели и гнили. В щели задувал ветер. Нина много раз, еще до болезни предлагала матери переехать к ней, а после выписки так вообще напрочь отказывалась везти ее в эту "хижину". От бабушки по отцу она получила просторную трешку в центре города. В ней всем бы хватило места, хотя новый Нинин муж был против переезда к ним тещи. Но мать наотрез отказывалась. Сначала она объясняла это тем, что всю жизнь мечтала жить "на земле" и возвращаться "на этажи" ни в какую не хочет. Теперь же она вообще ничего не объясняла, а только бросалась в слезы и начинала осыпать Нину обвинениями в покушении на ее жизнь.