Ему повезло. Как раз в это время из Итиля вышла группа подростков, ведомая Богомилом. Оборванные, без куска хлеба, они долгое время прятались по разным укромным местам, а потом оказались в синагоге, откуда их и вывел Богомил, когда закачалась земля под храмом. О, никто из малых сих не забыл, что творилось в городе! Земля точно бы сдвинулась с места и потекла, смешиваясь с темной желтой водой, пробившей деревянное полотно тротуаров, а каналы враз растеклись по улицам, и скоро невозможно стало пройти по ним. Но это не остановило Богомила и старого раввина, не пожелавшего бросить детей. Правду сказать, когда настоятель увидел входящего в синагогу длинноволосого росса с серебряной бородой, он испугался, подумал, что пришла его смерть. И сказал, заступив россу дорогу к алтарю:
— О, Почтенный, возьми мою жизнь, возьми злато и серебро, что хранится во храме, но не отбирай жизнь у детей. Есть среди них сироты, никогда не знававшие отца и матери, а есть и те, кто в сутолоке потерял родителей. О, Почтенный, внемли моей мольбе и воздастся тебе от Бога!
— Ты кто же будешь? Раввин?
— Да, Почтенный.
— Мне не нужна твоя жизнь, — с грустью сказал Богомил. — Не я судья тебе, Боги… А детей нужно вывести отсюда, да поскорее. Невесть что творится в городе. Боюсь, шальная вода зальет все улицы.
С превеликим трудом Богомил дошел с детьми до Большого Острова, уже изрядно подтопленного, поведал Великому князю о том, что хотел бы увести осиротевших детей на Русь, а не то сгинут они. Святослав долго молчал, потом сказал:
— Добро, Владыка. Дам тебе лодью с воинами. И да будет путь твой легок!
Дервиш присоединился было к детям, но старый раввин, не отходивший от них ни на шаг, уж очень внимательно стал приглядываться к нему. И это не поглянулось дервишу, и он вынужден был отказаться от своего недавнего намерения.
27
А вода все пребывала и пребывала. Россы едва успели сесть в лодьи, как Большой Остров накрыло темно-рыжими волнами; они накатывали одна на другую, и не было им чуру, яростные, как бы даже захмелевшие от собственной мощи, они малое время спустя залили все ближнее пространство. Благо еще, что с вечера по наущению Богомила князь россов повелел всем племенным вождям отвести свое воинство за реку, туда, где, высоко взнявшись над равнинностью, протянулась цепь песчаных бурунов, а сразу за ними раскидались тусклые суховейные степи. Святослав стоял в передней лодье и со вниманием наблюдал, как, яростно вздыбливаясь, волны накрывали слабую островную землю, иной раз до его слуха доносился всхлип ли зверя, захлестнутого бешеной водой, стон ли, издаваемый землей — матерью, глухой, ослабленный разыгравшейся стихией. И было князю россов грустно и больно и вспоминался вчерашний разговор с Богомилом, сказывал волхв:
— От великого согрешения и великие беды. Много зла принесли ближним и дальним племенам правители Хазарии. И все это гнетом тягостным легло на здешнюю землю. Я думаю, не выдержит она и расколется, расступится, и примет в лоно свое град греховный, и не останется следа от жителей его, поднявшихся на унижении себе подобных, хотя бы и людей другого роду-племени, от тех, кто утопал в праздной роскоши, замешанной на крови несчастных. И малой памяти не останется о них. И никто не скажет, было ль такое царство, ныне покоящееся на дне моря, нет ли? Рожденное на песке в песок и уходит.
— Да нешто это возможно? Иль память избирательна так же, как и деяния наши? Иль в ней пребывает особенный дух, ведомый только Богам? О, Владыко, тягостно мне! Знаю, нельзя не согласиться с тобой, но сердце противится явленному. Иль так сурово проклятье Богов, что и не перешагнуть через него?
— Ничто не вершится само по себе. Коль скоро жив в племенах дух истинный, а в человеках не утрачена соединенность с сущим, то и восхождение их по мирам будет ровным и не тревожащим в сердцах живущих. Греховное в человеках умиротворяется благостью небесной, которая в них же, но только если она не подвержена сатанинскому влиянию. Великий учитель наш, боготворивший солнце и от него сумевший извлечь тепло и радость в их изначальной насыщенности, завещал нам подымать меч лишь во имя добра и справедливости. А коль скоро что-то тут вершилось не так, то и упадала на Русь черная мгла. То и случилось с Хельгой, невесть где сгинувшем. Многие ли ныне помнят о нем?
— Так, Владыко. Так… — горячо сказал Святослав, но не тогда, а теперь, стоя в лодье и со вниманием оглядывая окрестности. Все по первости было свычно с тем, к чему тянулся зорким глазом, но чуть погодя что-то поменялось в природе, как если бы она обрела более яркие краски. А потом Святослав увидел человека в красном плаще, но теперь уже он не парил в воздухе, как в прежние разы, а спокойно шел по бурлящей воде.