— Вот она…
Протянул джицу Песаху. Но тот отвернулся. Дщицу взял Ахмад и вопросительно посмотрел на мэлэха. Песах какое-то время медлил, в груди опять зажглось что-то острое и болезненное, как если бы он вдруг оказался на лобном месте и теперь ждал, когда у него вырвут сердце. Он приказал выпроводить странника, а потом спросил у везиря:
— Ну, что там?..
Ахмад поднес к глазам дщицу, долго водил по ней мягкими круглыми пальцами, и по мере того, как шло время, мрачнел в лице, темная бороздка пролегла меж глаз, и она все замутнялась, замутнялась.
— Ну, что там?.. — снова спросил Песах.
Если бы везирь был в состоянии теперь думать еще о чем-то, кроме того, о чем поведали Свенельдовы знаки, то и удивился бы жадному нетерпению в словах правителя Хазарии.
— Свенельд сообщает, — бледнея, сказал Ахмад, положив дщицу себе на колени. — Святослав перегнал лодьи на Каму и дальше будет сплавляться по Великой реке.
— Что?!.. — вскричал Песах и схватил дщицу, но читать не стал, бросил ее на пол, вскочил с подушек, начал мерить длинными шагами застеленный коврами пол, говоря со страстью, которая вогнала трепет в сердце везиря:
— Матерый зверь вырос. Матерый… А я-то считал его неразумным волчонком. Не по зубам он моим бекам. Надо брать все в свои руки. — Зло посмотрел на везиря: — Но как же он обманул вас, хитроумные шакалы?
— Кто же мог предполагать, что каган Руси изберет другой путь? В прежние леты князья ходили лишь по Днепру, а про Великукю реку только и слышали. Вот и Бикчир-баши, старый воин, ошибся.
— Отрубить ему голову! — сурово сказал Песах. — Но да еще не время. — Чуть подостыв, со вниманием посмотрел в странно белое теперь, отталкивающее лицо везиря. — Ты хоть понимаешь, что это значит? Россы, обойдя крепости, ставленные против них, сильно облегчили свой путь до Итиля.
Он помедлил и, все еще не отрывая горящих острой неприязнью глаз от везиря, сказал чуть ослабшим от напряжения, как бы даже слегка уставшим голосом:
— Повелеваю всему воинству Хазарии встать под мои стяги. Срединного пути тут быть не может. Или мы растопчем их и сделаем рабами, или они нас…
13
В устье Камы вышли из глухих раменей. Наскучав без солнца, лучи которого редко когда пробивались сквозь обвислые, бок о бок стоящие дерева, конные отряды оказались в широкой степи, ровной и гладкой, с чуть только пробившимся разнотравьем, как если бы ему что-то мешало войти в силу. А и впрямь, мешало. Про то узнали позже от конюшенного, человека бывалого, поплутавшего по чужеземью. Сказывал Радогость, что облысение степи оттого, что денно и нощно даже в те поры, когда лютуют морозы, тут бродят бесчисленные табуны лошадей и отары овец. После такого гона степь делается сиротливо голой, только и пробиваются хилые кусты караганы и скудное разнотравье.
Мирослав, князь дреговичей, недолго предавался удивлению. Выше медного ворота, стягивающее ему шею, забот у него ныне. Конные-то отряды им ведомы. А сам Святослав в лодьях с большею частью войска. Не все вышли из лесу. Часть воинов, ведомая малыми воеводами, еще пробивалась через рамени. Но Мирослав медлил не только поэтому. Великий князь просил его обождать подхода летголи, дивное время простоявшей у Самватаса.
Мирослав светел и прекрасен в ярко блещущем воинском облачении. Вороной конь нервно пританцовывал, гордясь статью, все ж не особенно увлекаясь, охотно подчинялся хозяйской воле, и в этом подчинении отыскивая приятное для своего естества.
Мирослав, отдав надобные распоряжения, напряженно вглядывался в синюю, с белесым окоемом, даль. Он высматривал дозоры, засланные им накануне. Когда же увидел наездников в расшитых серебром кафтанах, облегченно вздохнул. Впрочем, скоро в нем все напряглось. Это когда он разглядел тяжело и угрюмовато нависающую над землей пыль, о происхождении которой догадался сразу же. Значит, сторожа наткнулась на чье-то войско и повернула обратно. Знал Мирослав, много гулямов бродит по здешним местам, сея смерть и унижение в родах, не способных защитить себя.
Не мешкая, он выстроил конные сотни встречь противнику. Пропустив воинов, вернувшихся из поиска, он лицом к лицу столкнулся с пайнилами. Он узнал их по желто-зеленым кафтанам, по тому, как ловко те вскидывались в седлах, обшитых костяными пластинами, как прижимали круглые стремена к бокам взмыленных скакунов. Понял, встречь им неслась не одуревшая от сладкого ветряного хмеля орда степных разбойников, а воины, четко подчиняющиеся приказу бека. А вот и он, скачущий впереди, взмахивая тонкой и гибкой саблей, за храбрость и удаль награжденный лентой канг-ёра, крест на крест перепоясавшей окольчуженную грудь.