С заднего сиденья раздался раздраженный голос:
— Ну, скоро поедем?
Действительно, пора отпускать машину. Но Мукаров медлил. Надо же глянуть на отвернувшуюся физиономию. Парень, наконец, повернулся, сердито приказал шоферу:
— Давай газуй, коль все в порядке!
На Мукарова глянуло круглое, скуластое лицо. Массивный подбородок пересекал глубокий рваный шрам. И вмиг вспомнился инструктаж. «Будьте сегодня особенно бдительны. Стало известно, что трое грабителей из группы, которая недавно ограбила магазин, собираются на «гастроли» в Прокопьевск. Все трое вооружены, один — пистолетом. Так что осторожнее. К сожалению, фотокарточек нет. Запомните приметы. Старший: фамилия Михайленко (у него пистолет), рост средний, плечи опущены, выступает кадык, волосы черные, лицо круглое, особая примета — на подбородке шрам…»
— О, какая встреча! — воскликнул Мукаров, незаметно расстегивая кобуру, и соображая, где находится пистолет у грабителя. — Сначала и не признал.
У парня со шрамом перекосилось лицо. В округлившихся глазах страх и растерянность. Теперь не оставалось никаких сомнений, что в машине грабители.
— Выходи, Михайленко. Спокойненько и руки в гору.
Мукаров глянул в сторону двух парней, напряженно притихших на заднем сиденье.
— А вам сидеть!
Михайленко, сгорбившись и приподняв руки, неуклюже полез из машины, дверцу которой сержант предупредительно распахнул. Но только ноги его коснулись земли, он сделал дикий скачок в сторону, сунул руку за пазуху. Одновременно с треском распахнулись задние дверцы машины и мелькнули голубые тенниски. Мукаров успел все же ухватиться за рукав Михайленко, но грабитель ужом вывернулся из пиджака, вскинул пистолет. Как учили его на курсах, Мукаров, отклонясь в сторону, ударил снизу по руке. Пистолет, кувыркнувшись в воздухе, стукнул об асфальт. Михайленко бросился бежать вниз по улице, к мосту. В том же направлении рванулся один из парней, третьего Мукаров потерял из виду.
«Ух, растяпа! — ругал себя Мукаров, настигая Старшого. Уже далеко впереди, лавируя среди прохожих, мелькала голубая тенниска. — Убежит ведь, а стрелять нельзя: улица».
С Михайленко он справился быстро. Выпрямляясь, с радостным удивлением заметил неподалеку под тополями другую синюю тенниску.
«Черт, как же быть? — мучительно думал Мукаров, поторапливая задержанного. — Этого бросить нельзя, чтоб второго задержать. За двумя зайцами погонишься…»
И тут он заметил плотную фигуру капитана Бухалова, неторопливо идущего со стороны райотдела. Мукаров подал тревожный свисток, показывая в сторону голубеющего под тополем пятна. Впрочем, показывать уже не стоило. У парня, тоже увидевшего капитана, не выдержали нервы, и он побежал, но через минуту капитан уже привел его к машине. В двух словах объяснив, в чем дело, Мукаров заторопился в сторону скрывшегося третьего парня. Правда, большой надежды, что он обнаружит беглеца, у сержанта не было. Однако вскоре он увидел его, понуро шагающим в сопровождении рослого парня. Тот отрекомендовался:
— Новиков Евгений, дружинник с КМК. Смотрю: бежит, глаза вытаращил, и свисток раздается. Не иначе, думаю, от милиции удирает. Ну, и попридержал.
Через несколько минут машина с задержанными остановилась у подъезда райотдела.
На следующий день инструктаж начался с краткого разбора действий милиционера Мукарова во время задержания опасных преступников. Начальник райотдела сначала строго отчитал сержанта. Оказалось, что Мукаров наделал кучу тактических ошибок и мог бы поплатиться за это. Однако под конец подполковник, широко улыбнувшись, сказал ободряюще!
— Однако в основном действовал сержант милиции Мукаров умело и самоотверженно. Молодец!
На разводе опять не обошлось без слов о бдительности, но они вдруг прозвучали по-новому, свежо и убедительно.
СЛУЖБА ТАКАЯ
Он вошел в редакцию, вскинул руку к мохнатой шапке-ушанке, но тут же спохватился, что одет в штатское, и по-мальчишески стушевался. Даже уши порозовели. Не привык, видать, человек по редакциям ходить. Отрекомендовался глуховатым голосом:
— Старшина милиции Евгений Соломонов. Со стихами. Лежал в больнице, написал. Слабые, наверно… Но уж больно ребята хорошие, о них стихами надо…
И снова стушевался, как будто извиняясь, что беспокоит занятых людей пустяковым делом.
Среднего роста, худощавый, лицо бледное — не красит больничная койка! — глаза ясные, задумчивые. Почему-то не верилось, что этот человек, видимо, трепетно ожидающий сейчас оценки своего сочинения, недавно, презрев смерть, бросился под выстрелы охотничьего дробовика.