егда на церемонии прощания начинается мигрень, потому никогда не пытается удержать, если я ухожу с церемонии до ее окончания. Умница шериф не знает, что не все призраки милые и красивые, очень многие в момент прощания являются в своем посмертном виде -- с ранами, следами крови, кто плачущий, кто в ярости. Я не хочу видеть Дженну Лоуренс убитой, потому и ухожу раньше. На улице мелкий дождь со снегом -- то ли поздняя осень, то ли ранняя зима. Мне очень быстро становится настолько же морозно, насколько душно было в костеле. Однажды я сдуру согласилась на поездку в полицейском автомобиле. Нет, уж лучше пешком или общественным транспортом, спасибо! Какое счастье, что у меня есть своя машина, честно купленная на зарплату. Этот адский железный зверь ужасно рычит, плюется искрами и дымит почти серой. Заводится не с первого раза и периодически ломается, но, к счастью, не когда я начинаю идти следом, а когда еду на работу или к друзьям. Джозеф смеется и говорит, что автомобиль характером в хозяйку. Такая же капризная тварь. Наверное, так оно и есть. Но ведь любит меня Джозеф и такую, и я люблю своего механического монстра. Хотя бы за то, что он быстро довозит меня куда нужно и в нем тепло. Спасибо техническому прогрессу, слава механике, что теперь нам не приходится идти следом в прямом смысле этого слова. Лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Название, конечно, закрепилось навеки, да и след чувствуется лучше, когда идешь пешком. Но если есть возможность проехать с комфортом, я всегда нею воспользуюсь. Я еду туда, где убили Дженну Лоуренс, пропускаю трамваи, обгоняю конные экипажи и другие машины, а перед глазами упорно маячит изображение полупрозрачной фигуре на гробе в окружении фиолетовых роз. Девушку убили в ее квартире, которую она снимала на свои деньги, не принимая помощи от родных. Хорошая была девушка, мне ее искренне жаль, но не потому, что она была такой славной, а потому что ее убили не за что. Я очень хорошо чувствую такие вещи. Еще бы, есть с чем сравнивать. Идущая следом не может взять след, если жертва по сути не жертва, если убийство было местью за другое убийство или иное тяжелое преступление. Или если тело так и не нашли. В Граннинге хорошо знают эти правила и не беспокоят меня понапрасну. Хватит и того, что мне иногда "везет" с гастролерами из других городов и след уводит меня из Граннинга. Спасает прикрытие -- официальная работа торговым представителем. Спасибо шерифу Керен, которая обо всем договорилась. Так что Джозеф нормально воспринимает мои нечастые отлучки. Я прохожу мимо консьержа, показав тому ордер от шерифа, поднимаюсь на второй этаж в квартиру девушки. Мило, чисто, аккуратно. Было, пока здесь все не залил кровью убийца и не затоптали потом полицейские.Невидимый для других серебристый след вспыхивает у меня под ногами, во рту ощущается привкус крови и одновременно я начинаю задыхаться. Ненавижу это ощущение! И вообще, я не собиралась становиться Идущей следом. Но ничего уже изменить нельзя. Я могу увидеть, как происходило убийство, но не хочу. Не знаю, как кому, а мне становится дьявольски больно, да и не вижу в этом особой пользы. Это ведьмы могут четко видеть всю картину случившегося, а я увижу только умирающую Дженну, но не ее убийцу, который будет скрыт от меня серебристым туманом. Так что я даже не пытаюсь. Достаточно взятого следа, который я не потеряю и который приведет меня к виновному. Идя следом, я выхожу из квартиры, на лестнице встречаюсь с сопровождающими меня детективами шерифа. Хорошие ребята, проверенные, мы не раз уже работали в связке, прикроют в случае чего. Боюсь представить каково приходилось раньше Идущим следом, когда они все делали в одиночку. Были случаи, благодаря которым я обзавелась парой-тройкой шрамов, но это раньше я была молодая и глупая, а сейчас мне вовсе не хочется рисковать собой ради кого-то. Только если этот кто-то -- Джозеф. Ну, или шериф Керен. С первой попытки завожу машину и медленно еду по разворачивающемуся перед глазами серебристому следу, который приводит меня и детективов на другой конец города, в старые трущобы, куда в одиночку лучше не соваться. До этого пришлось знатно петлять по городу, и, когда мы подъезжаем к убежищу убийцы, уже вечереет. Я иду первой, полицейские за мной. Странно, но дверь в квартиру не заперта. Он что, совсем идиот и не ожидает визита Идущей следом? Похоже на то. Это дело мы с шерифом провернули по-тихому, без традиционного вызова Идущей следом на главной площади города. Понятно, почему меня не ждут по крайней мере сегодня. Мало кто знает насколько быстро я способна брать след и идти ним. Мы входим в квартиру, поворачиваем на шум в кухню и видим неопрятного мужчину, который сосредоточенно варит дозу мета. Многолетний опыт издевательски хохочет, сообщая мне, что это простой исполнитель. Но такой вариант не устроит ни меня, ни шерифа, ни Дженну и ее родню А вдруг повезет? Полицейские прерывают увлекательнейший процесс приготовления наркотика, надевают на парня наручники и отводят в комнату. Взгляд у убийцы тупой, остекленевший, потерянный. Обычный допрос, как и ожидалось, ни к чему не приводит. Даже когда один из детективов вводит парню ампулу нейтрализатора, это не помогает. Он совсем не помнит совершенного убийства и, похоже, страдает психическим расстройством, но это точно убийца -- серебристый след обрывается на нем, пропадает. Значит, придется брать новый. Я до последнего надеялась, что этого не произойдет, что я выйду на какого-то неучтенного любовника или маньяка психопата. Не повезло. Ребята виновато разводят руками, формально мы нашли преступника, но нужно работать дальше. Ненавижу боль. Я вынимаю из сумочки костяной кинжал, подхожу к парню и режу ему руку, так чтобы кровь попала на мой браслет. И чтобы при этом не запачкала юбку и сапожки. И меня абсолютно не заботит насколько больно от этой раны корчащемуся на стуле человеку. Во-первых, мне на таких всегда плевать, а во-вторых, меня гораздо больше заботит, что я сейчас испытываю все ощущения, которые достались Дженне перед смертью. Кажется, я кричу, плачу, вою и рычу от боли, меня как будто живьем режут на кусочки. Голос я срываю на первой же минуте, дальше только бессильно хриплю. Во рту снова чувствуется кровь, нет, это не из-за создавшейся связи, я просто прокусила губу. Кровавый туман пред глазами постепенно сменяется серебристым, в котором вспыхивает новый след. Детективы поднимают меня с пола и отпаивают крепчайшим контрабандным виски. Алкоголь обжигает горло, шелком скользит в желудок и внутри вспыхивает горячий цветок ярости. Я словно чувствую на вкус новый след, ощущаю каждой клеточкой тела и от этого хочется убивать. Мне настолько плохо, что я разрешаю одному из полицейских сесть за руль моей машины и везти к заказчику убийства. На браслете горят и пульсируют серебряная и алая нити, отдаваясь в левый висок привычной болью. Я в изнеможении прислоняюсь головой к стеклу и тупо смотрю на проплывающие за окном огни города. Сейчас мы не делаем лишних кругов и поворотов, едем почти по прямой. И чем ближе убийца, тем страшнее мне становится, но отступать я не собираюсь. В особняк главы Совета нас не собираются пускать, но у нас есть ордер на Идущую следом. Ключ ко всем дверям и самая козырная карта. И сейчас я играю против хозяйки этого города -- Алины фон Рейн. В ее кабинете я не замечаю роскошной мебели, антикварных скульптур и картин, вижу только ее лицо, застывшее в надменной маске. А вокруг пылает серебристо-алый туман. Женщина отводит взгляд от своих бумаг и с недоумением, скрывающим вызов, смотрит на меня. Мой ход. -- Я, Идущая следом, обвиняю вас, глава Совета, в убийстве Дженны Лоуренс. -- Вы ошибаетесь, я никого не убивала! -- ее броня на удивление быстро дает трещину. -- След привел к вам, -- хрипло продолжаю я, -- вы виновны. Браслет сам спадает с моей руки, катится по дубовому паркету и, добравшись до госпожи фон Рейн, распадается на множество звеньев, которые соединившись в цепь сковывают запястья и лодыжки женщины. Интересно, если эта вещица служит не только Идущим следом, сколько за нее дадут на черном рынке? След пройден. Невозмутимые детективы начинают заполнять протокол, а я все никак не могу успокоиться, не могу забыть перенесенную недавно боль. -- Зачем вы ее убили? Мой вопрос долго остается без ответа, затем глава Совета с неожиданной яростью выдает: -- Вам не понять, Идущая. Я воспользовалась правом сильного -- если у тебя появляется соперница, убей ее сразу, чтобы потом не было поздно! Я понимаю... Она продолжает еще что-то говорить про мужа, про статус крови, но я уже ничего не слышу, не вижу и падаю на пол в спасительную черноту забвения. Когда я прихожу в себя, долго не могу осознать, что я наконец-то дома. В нашей спальне, на нашей кровати. Окна зашторены, приглушенно горят светильники. Рядом Джозеф заснул на стуле в неудобной позе, видно, ждал пока я очнусь. Трехдневная щетина на подбородке и темные круги под глазами подсказывают, что я провалялась без сознания несколько дней. Не хочу будить любимого, пусть спит, бедняга. Некоторое время просто любуюсь его точеными скулами, светлыми кудрями над высоким лбом. Чувствую, что горло по-прежнему немилосердно саднит, тихонько выбираюсь из постели и иду на кухню за водой. На столе замечаю газету от вчерашнего числа, на первом листе статья о том, что Совет подписал Закон о статусе крови. Ноги подкашиваютс