средоточенно варит дозу мета. Многолетний опыт издевательски хохочет, сообщая мне, что это простой исполнитель. Но такой вариант не устроит ни меня, ни шерифа, ни Дженну и ее родню А вдруг повезет? Полицейские прерывают увлекательнейший процесс приготовления наркотика, надевают на парня наручники и отводят в комнату. Взгляд у убийцы тупой, остекленевший, потерянный. Обычный допрос, как и ожидалось, ни к чему не приводит. Даже когда один из детективов вводит парню ампулу нейтрализатора, это не помогает. Он совсем не помнит совершенного убийства и, похоже, страдает психическим расстройством, но это точно убийца -- серебристый след обрывается на нем, пропадает. Значит, придется брать новый. Я до последнего надеялась, что этого не произойдет, что я выйду на какого-то неучтенного любовника или маньяка психопата. Не повезло. Ребята виновато разводят руками, формально мы нашли преступника, но нужно работать дальше. Ненавижу боль. Я вынимаю из сумочки костяной кинжал, подхожу к парню и режу ему руку, так чтобы кровь попала на мой браслет. И чтобы при этом не запачкала юбку и сапожки. И меня абсолютно не заботит насколько больно от этой раны корчащемуся на стуле человеку. Во-первых, мне на таких всегда плевать, а во-вторых, меня гораздо больше заботит, что я сейчас испытываю все ощущения, которые достались Дженне перед смертью. Кажется, я кричу, плачу, вою и рычу от боли, меня как будто живьем режут на кусочки. Голос я срываю на первой же минуте, дальше только бессильно хриплю. Во рту снова чувствуется кровь, нет, это не из-за создавшейся связи, я просто прокусила губу. Кровавый туман пред глазами постепенно сменяется серебристым, в котором вспыхивает новый след. Детективы поднимают меня с пола и отпаивают крепчайшим контрабандным виски. Алкоголь обжигает горло, шелком скользит в желудок и внутри вспыхивает горячий цветок ярости. Я словно чувствую на вкус новый след, ощущаю каждой клеточкой тела и от этого хочется убивать. Мне настолько плохо, что я разрешаю одному из полицейских сесть за руль моей машины и везти к заказчику убийства. На браслете горят и пульсируют серебряная и алая нити, отдаваясь в левый висок привычной болью. Я в изнеможении прислоняюсь головой к стеклу и тупо смотрю на проплывающие за окном огни города. Сейчас мы не делаем лишних кругов и поворотов, едем почти по прямой. И чем ближе убийца, тем страшнее мне становится, но отступать я не собираюсь. В особняк главы Совета нас не собираются пускать, но у нас есть ордер на Идущую следом. Ключ ко всем дверям и самая козырная карта. И сейчас я играю против хозяйки этого города -- Алины фон Рейн. В ее кабинете я не замечаю роскошной мебели, антикварных скульптур и картин, вижу только ее лицо, застывшее в надменной маске. А вокруг пылает серебристо-алый туман. Женщина отводит взгляд от своих бумаг и с недоумением, скрывающим вызов, смотрит на меня. Мой ход. -- Я, Идущая следом, обвиняю вас, глава Совета, в убийстве Дженны Лоуренс. -- Вы ошибаетесь, я никого не убивала! -- ее броня на удивление быстро дает трещину. -- След привел к вам, -- хрипло продолжаю я, -- вы виновны. Браслет сам спадает с моей руки, катится по дубовому паркету и, добравшись до госпожи фон Рейн, распадается на множество звеньев, которые соединившись в цепь сковывают запястья и лодыжки женщины. Интересно, если эта вещица служит не только Идущим следом, сколько за нее дадут на черном рынке? След пройден. Невозмутимые детективы начинают заполнять протокол, а я все никак не могу успокоиться, не могу забыть перенесенную недавно боль. -- Зачем вы ее убили? Мой вопрос долго остается без ответа, затем глава Совета с неожиданной яростью выдает: -- Вам не понять, Идущая. Я воспользовалась правом сильного -- если у тебя появляется соперница, убей ее сразу, чтобы потом не было поздно! Я понимаю... Она продолжает еще что-то говорить про мужа, про статус крови, но я уже ничего не слышу, не вижу и падаю на пол в спасительную черноту забвения. Когда я прихожу в себя, долго не могу осознать, что я наконец-то дома. В нашей спальне, на нашей кровати. Окна зашторены, приглушенно горят светильники. Рядом Джозеф заснул на стуле в неудобной позе, видно, ждал пока я очнусь. Трехдневная щетина на подбородке и темные круги под глазами подсказывают, что я провалялась без сознания несколько дней. Не хочу будить любимого, пусть спит, бедняга. Некоторое время просто любуюсь его точеными скулами, светлыми кудрями над высоким лбом. Чувствую, что горло по-прежнему немилосердно саднит, тихонько выбираюсь из постели и иду на кухню за водой. На столе замечаю газету от вчерашнего числа, на первом листе статья о том, что Совет подписал Закон о статусе крови. Ноги подкашиваются и я медленно сползаю по стене на пол. Неужели свершилось? По новому Закону мы с Джозефом наконец-то сможем пожениться, нам разрешат жить в его особняке и разрешат иметь детей. Я беззвучно плачу. Вот и свершилось то, к чему я стремилась долгих десять лет. -- Поздравляю, ты победила! -- рядом со мной проявляется призрак девушки. Она очень красива, мила, умна, талантлива и ей вечные семнадцать. "Убей ее сразу, чтобы потом не было поздно!". Я тогда так и сделала. Я убила Адриану Саваж, чтобы она не увела моего Джозефа, потому что она лучше меня. -- Всегда ценила достойных противников. Только шериф Керен знает мою тайну. Пробудив спящий ген умышленным убийством соперницы, я стала Идущей следом. Тело Адрианы, похороненное в старом парке под кустом фиолетовых роз, тогда так и не нашли, но ее бесплотный призрак верно сопровождал меня все эти десять лет, каждый день. Я ненавижу розы. -- Ты стала отличной Идущей следом, Анвар. Джозеф любит тебя так, как никогда бы не полюбил меня. И даже Закон на вашей стороне. Теперь я могу спокойно уйти. Прощай. Кажется, я успеваю прошептать "Спасибо...", прежде чем она тает в серебристом тумане.