– Ты ешь, ешь, Харя. Набегался!
Роза презирала жену Харитона за такую покорность. И вообще! Разве они пара?
– Она – красавица, пудов на восемь, а он – как собака сидя!
Дружбе Харитона с профессором она не удивлялась, а заявляла, что профессор такой же чокнутый, как этот «лилипут с топором».
Выходец из деревни, профессор до старости сохранил нежную любовь к лошадям. Не имея машины, он построил во дворе гараж и держал там рыжую кобылу Альфу. По утрам чистил её, впрягал в маленькую двухколёсную бричку и ехал на ней в институт читать лекции по автоматике.
Роза не прощала профессору этой странности и позорила его на всех перекрёстках.
– Тоже мне будёновец!
Роза была душою всего двора. И телом. Говорят, когда спортсмены бросают спорт, они сразу заметно толстеют. У Розы была фигура спортсменки, которая бросила спорт, не начав им заниматься. Когда она возвращалась с базара, сперва раздавался её голос, потом из-за угла дома появлялся бюст, затем живот и, спустя некоторое время, – сама Роза с двумя кошёлками, полными цыплят, кабачков, фруктов.
– Пускай Аркаша перед смертью накушается – ему будет что вспомнить.
Жила она в полуподвале вместе со своим мужем, который умирал от какой-то болезни. Кто входил во двор, видел сквозь окно, как в затемнённом полуподвале, словно в склепе, покачивается в кресле-качалке бледный живой покойник, укрытый белоснежным пикейным одеялом.
Роза была удивительной чистюлей. Она могла часами гоняться по комнате за последней мухой, пока та, обессиленная, не падала на пол с инфарктом. Окна она мыла утром и вечером, Аркашу – три раза в день. Говорили, что когда-то у неё была кошка, но она её прокипятила.
Раз в неделю Роза ходила к председателю райисполкома, толкала грудью стол, кричала: «Я живу в могилу!» и требовала немедленно отдельную квартиру, чтобы Аркаша мог умереть «на своём унитазе». Председатель исполкома, задвинутый в угол, ругал строителей, бил себя грудь и клялся, что они – первые на очереди. Когда Роза являлась снова, председатель сам забивался в угол и оттуда умолял дать ему дожить до пенсии.
Роза работала надомницей. Получала на швейной фабрике полуфабрикаты и шила лифчики. Лифчики были из какого-то пуленепробиваемого материала, а объёмом – как чехлы для аэростатов.
– В таких лифчиках наши женщины непобедимы! – поддразнивал её сосед сверху, усатый моряк, похожий на Дартаньяна на пенсии. Всё тело моряка было покрыто татуировкой. От пяток до шеи он был исписан всевозможными надписями и изречениями, как школьная доска к концу урока. Только стереть их было невозможно. В самую жаркую пору моряк не позволял себе снять тельняшку, чтобы Харитонычи не увеличивали свой словарный фонд.
Когда-то он был женат. Для своей жены он остался непрочитанной книгой. Она ушла от него, не в силах переварить информацию, которую получила при чтении всех частей его тела. С тех пор он жил один с приблудным котом, которого называл Дарданел.
Роза не любила усача за то, что его окна находились на самом верху, он «выдыхивал всю свежесть», а ей и Аркаше доставался «только задний воздух». Но задевать его боялась. Когда-то в ответ на её тираду моряк молча приподнял край тельняшки. От пупка направо шла надпись, загибаясь на спину. Моряк медленно поворачивался, чтобы Роза сумела прочитать всю фразу. Когда она дочитала до позвоночника, у неё щёлкнула и отвалилась нижняя челюсть. Когда моряк сделал полный оборот вокруг своей оси, Роза была в лёгком обмороке. С тех пор она в открытые конфликты с ним не вступала. Но вечерами, в кругу соседок, поносила некоторых мужчин, от которых убегают жёны и которые живут, «как ширинка без пуговиц».
Кроме кобылы Альфа и кота Дарданела в доме жила ещё курица Шманя. Так прозвали её Харитонычи. Курица была собственностью бессловесной старухи из флигеля. Старуха считалась богатой: она ежемесячно получала по три перевода от своих детей, которые жили в других городах, к ней не приезжали и к себе не звали. На умывальнике старуха держала три зубные щётки в стакане. Каждый день мыла стакан и меняла воду. Потом надевала на курицу поводок и выводила её погулять. Курица чувствовала себя собакой и усвоила собачьи привычки: отмечалась под каждым деревом.
Роза ненавидела Шманю как неиспользованный бульон для Аркаши и распускала слухи, что курица бешенная.
Над Розиным полуподвалом, в бельэтаже, жили дворовые аристократы, семья Невинных: папа, мама и сын. Если исходить из определения «шапка волос», то у папы их была только тюбетейка. По вечерам он тайком принимал частную клиентуру, сверлил зубы портативной бормашиной, которую можно было легко спрятать, но нелегко заглушить.