— Сказано![41] — провозгласил в этот момент член судейской коллегии, обозначив конец выступления адвоката.
Все же, набравшись бесконечного терпения, Аврелий выдержал и следующие процедуры судебного заседания — допрос свидетелей и доказательство.[42]
Наконец под радостные возгласы присутствующих суд вынес решение.
Вскоре после этого истец, почернев от злости, вышел из зала, не промолвив ни слова, а следом за ним и его защитники. Сергий и на этот раз победил.
— Вот он там, среди своих помощников, — указал Сервилий на группу людей в тогах, окруживших адвоката. — А это, должно быть, ответчица…
Женщина смотрела на своего спасителя обожающим взглядом, и было очевидно, что ей не терпится выразить ему горячую благодарность где-нибудь в укромном уголке.
— Старый лис весьма падок на лесть. Идем! — потянул Сервилий друга.
— Ave, Маврик! Это была поистине превосходная речь!
— Сенатор Стаций! — отозвался адвокат. — А, и Тит Сервилий тоже… Вы здесь по какому-то делу?
— Нет, мы хотели только послушать твое выступление… Теперь так мало хороших ораторов… — откровенно польстил ему Аврелий.
— Предупредили бы меня, и я бы устроил вам места получше. Ну, если нет больше дел, тогда… всего доброго! — попрощался выдающийся адвокат, явно желая поскорее вернуться к своей привлекательной подзащитной.
— Вообще-то одно дело у нас тут есть… — подчеркнуто любезно улыбнулся Аврелий. — Убийство Хелидона.
— Это не ко мне, я не защищаю гладиаторов. В любом случае виновный будет растерзан разъяренной толпой раньше, чем дело дойдет до суда.
— Однако ты хорошо знаешь Ниссу, любовницу жертвы…
— А кто ее не знает? Весь Рим мог созерцать ее обнаженной! — засмеялся Маврик.
— Но не у нее дома, — уточнил патриций с наивным простодушием.
Маврик, почувствовав неладное, заволновался и невольно уронил свитки с заметками. Аврелий поспешил поднять их, успев пробежать взглядом.
Что еще нужно этому любителю совать нос в чужие дела? Знаменитый адвокат явно растерялся. Публий Аврелий Стаций — сенатор. Конечно, Маврик хорошо знал его: богатый аристократ с досадной привычкой интересоваться не тем, чем нужно, бездельник, который только и делал всю жизнь, что читал книги, путешествовал ради удовольствия и приударял за женщинами… А теперь вот снова лезет туда, куда совсем и не следовало бы.
— Хотелось бы узнать, почему это вдруг Нисса рассказала тебе о нашей дружбе? Или ты входишь в число ее близких друзей? — сухо спросил он, продолжая размышлять: сенатор Стаций известен как человек, интересующийся только роскошными пиршествами и литературными кружками, но, возможно, наверху его ценят больше, чем это может показаться со стороны…
— Нет, что ты! Я навестил ее официально, в качестве доверенного лица Клавдия. Император поручил мне расследовать смерть Хелидона, — сообщил сенатор с деланым равнодушием.
При имени божественного Клавдия оратор сразу же изменил свое отношение к Аврелию — откровенную враждебность сменило живейшее расположение, но в глубине души Маврик был изумлен: этот ничтожный вертопрах — доверенное лицо Клавдия…
— Надо полагать, хочешь побеседовать со мной? — Теперь он был сама любезность.
— Нет никакой спешки, Сергий. Когда тебе будет удобно… И прошу, давай без формальностей. Зачем сидеть в каком-нибудь холодном таблинуме,[43] когда можно спокойно возлежать на ложе возле накрытого стола с хорошим ужином? Гортензий, мой повар, настоящий волшебник.
— Благодарю тебя, но я предпочел бы, чтобы ты пришел ко мне вместе с Титом Сервилием. Не откажите в удовольствии видеть вас моими гостями!
— Если настаиваешь… — согласился сенатор. — Кстати, было бы неплохо встретить у тебя очаровательную Ниссу.
Сервилий почувствовал, что сердце его сейчас выпрыгнет из груди — он снова увидит ее…
— Вполне возможно. Жду вас накануне ид, — поспешно заключил Маврик и удалился.
— Святая Афродита, мне нужно приготовиться! — заволновался Сервилий. — Как ты считаешь, может, мне попробовать похудеть?
— Нескольких дней голодания, пожалуй, не хватит, — ушел от прямого ответа Аврелий, критически оглядывая тучную фигуру друга.
— А массаж? Десяток сеансов… — раздумывал Тит. — Одолжи твоего Сансона! Мне нужен сильный человек.
— Если ты полагаешь, что ж… — согласился Аврелий.
Сансона, этого могучей комплекции раба с довольно грубыми манерами, он действительно приобрел как массажиста. Но после того, как тот своими зверскими методами загубил себе связки, приходилось использовать его только для простейших поручений, например, в качестве носильщика, когда он не мог нанести себе никакого вреда.
— В таком случае сразу же поспешу к нему, — заключил Сервилий. — И послушай, — добавил он, понизив голос, — хорошо бы, чтоб Помпония ничего не узнала об этом. Она все может истолковать по-своему, ну ты меня понимаешь.
— Даже слишком хорошо, — ответил Аврелий, не ожидавший ничего путного от влюбленности друга в красавицу актрису. — Вот и носильщики с паланкином, давай сядем.
— Нет, отправляйся один, — возразил Сервилий, — я пойду пешком. Надо побольше двигаться — это всегда полезно! — мужественно заявил он.
Нубийцы двинулись вперед легкой рысцой, а тучный Тит следом, изо всех сил стараясь поспеть за паланкином.
— Слышу жуткие крики из гимнастического зала. Там кого-то пытают? — поинтересовался удивленный Кастор, входя в термы.
— Нет, там только Сервилий, — объяснил Аврелий, выныривая, весь в мурашках, из фригидария.[44] — Он убежден, что массаж поможет ему сбросить вес…
— Ну, если хватит упорства, через пару месяцев будут первые результаты, — заметил секретарь, протягивая своему хозяину горячее полотенце.
— Да, но у Тита всего несколько дней! — пояснил патриций и рассказал Кастору о встрече с Сергием Мавриком.
— Ужин с актрисой! — присвистнул александриец. — Великолепно! Представляешь, как прекрасно я буду выглядеть в твоей шитой золотом хламиде? Она хорошо подчеркнет мои эллинские черты…
Аврелий промолчал. Секретарь, не желавший повиноваться, еще будучи рабом, совсем отбился от рук, став вольноотпущенником. А с тех пор, как в обмен за свои драгоценные услуги он получил разрешение привезти в Рим Ксению, эту отъявленную воровку, составлявшую ему отличную пару, оба сообщника хозяйничали в его доме уже без всякого стеснения, словно законные владельцы. Этому непослушному слуге следовало преподать урок! Нет, он, Аврелий, конечно же не возьмет его с собой!
— А почему ты решил, что тебя тоже пригласили? — строго спросил сенатор.
— Безупречный секретарь, да еще и грек — это же украшение для хозяина… — не спеша заговорил вольноотпущенник. — Особенно если он ловкий, стройный, вежливый, обаятельный, образованный, ироничный, непринужденный…
— Покороче, Кастор.
— …человек высоких нравственных принципов, с прекрасной внешностью, интересный собеседник и…
— Ради всех богов, в жизни не слышал столько глупостей!
— …и…
— Что «и»?
— И самое главное, умеет держать ухо востро.
— Но ты ведь растерял все навыки, Кастор, — возразил сенатор, покачав головой. — Сколько уже времени миновало, а ты не принес мне ни одной интересной новости.
— Сведения о сумме, которую Маврик положил себе в карман после смерти Хелидона, могли бы утолить твою… жажду новостей? — с хитрым видом поинтересовался слуга.
Аврелий вскочил: у Кастора определенно всегда наготове стрела в колчане.
— Говори!
— У меня есть друзья среди тех, кто делает ставки на гладиаторов… — признался секретарь, равнодушно рассматривая свои ухоженные ногти. — Наш адвокат поставил тысячу сестерциев на Квадрата, противника Хелидона.
— Тысячу сестерциев на этого несчастного… — задумчиво повторил сенатор. — Тут явно что-то кроется.
— Я легко выясню это завтра вечером, побеседовав со слугами, — пообещал верный вольноотпущенник, обеспечив себе таким образом присутствие на приеме в доме Маврика.