Карпофор потребовал вина. Толстый грек Чило был в свое время и бандитом, и укрывателем краденого, и нищим, и служителем при клетках в цирке. Теперь, кроме своей основной профессии — хозяина таверны, он занимался сводничеством и грабил путешественников, опоив их зельем из белладонны и болиголова.
«Ты прекрасно дрался с тигром, — дружески заметил жирный грек. — Как насчет того, чтобы отпраздновать твою победу? Есть прекрасное родосское вино. Его только что доставили из Греции».
«Твое проклятое смолистое вино не годится даже для чистки клеток», — резко ответил венатор.
«Ты что же хочешь столетнего фалернского?» — спросил грек, уязвленный отношением к вину своей родины.
Хозяин таверны набрался смелости в присутствии патрициев и гладиаторов. Карпофор поднял голову и уставился на него.
«Давай вино», — сказал он медленно и отчетливо. Чило открыл было рот, чтобы огрызнуться, но передумал и вытащил из щели на стойке высокий винный кувшин. Держа его за обе ручки, Чило поставил кувшин на опрокидыватель, предназначенный для выливания вина из кувшинов, и наполнил вином глиняную чашу. Карпофор осушил ее одним глотком. Хозяин снова наполнил чашу.
Один из патрициев заговорил: «Мой друг… э-э… сапожник, — все заулыбались, так как его друг был известным сенатором, — … и я обсуждали вопрос, кто является более опасным противником: тигр или лев. Каково твое мнение?»
Карпофору хотелось посоветовать патрицию утопиться в Тибре, но он сдержал себя и вежливо ответил на вопрос. Другие патриции тоже вступили в разговор. Некоторые из них задавали не слишком умные вопросы, но, порядочно выпив, Карпофор настроился на более дружелюбный лад.
Начальник игр спокойно заметил: «Ты сделал прекрасное дело, заставив неопытных львов растерзать еврейских мятежников».
«Для этого нужно знать львов и евреев», — ответил довольный похвалой Карпофор.
«Это была прекрасная работа. Послезавтра 50 зилотов будут драться с 70 медведями. Зилоты будут вооружены только кинжалами. Это будет хорошее зрелище».
«У вас нет что ли других пленных, кроме евреев?» — раздраженно бросил Карпофор. Почему-то воспоминания о старом раввине, спровоцировавшим нападение львов, раздражало его.
«Благодарю за них Геркулеса, — искренно сказал Начальник игр. — Они построили амфитеатр Флавиев. Они же первыми погибли на его арене. И до сих пор, постоянно бунтуя, они поставляют людей для игр. А проклятые назореи, или, как они себя называют, христиане, никуда не годятся: они умирают, как овцы, без борьбы. Я сам отказываюсь использовать их в играх».
Все одобрительно кивнули. Собеседники были бы очень удивлены, если бы узнали, что Колизей уцелеет только благодаря эдикту папы Бенедикта XIV, который захотел сохранить его как памятник христианским мученикам, хотя их погибло здесь сравнительно немного: казни христиан при Нероне происходили в Большом цирке.
Один из юных патрициев был другом Тита, уже известного нам молодого эдитора. Этот аристократ-подросток выпил слишком много и теперь разразился похвальной речью своему другу (между прочим, эта речь полностью взята из «Сатирикона» Петрония):
«Следующие три дня должны быть действительно хороши: не будет дешевых рабов-гладиаторов, а почти все гладиаторы будут из свободных граждан. У старого доброго Тита золотое сердце и горячая голова — ребята поймут это в бою, и не будет никаких поднятых вверх пальцев. Тит проследит, чтобы у всех были острые мечи и не допустит никаких уклонений от боя. К концу дня арена будет выглядеть, как лавка мясника. У Тита полно денег. Положим, он будет тратить по 400 000 сестерциев на каждый день игр, но старик оставил ему 30 000 000, так что беспокоиться не о чем. Эти игры прославят его имя. Он достал несколько прекрасных лошадей для колесниц и женщину-возничего, а также любовника Глико, которого растерзает бык. Глико застал его со своей любовницей. Мальчик не был ни в чем виноват, он раб и вынужден был делать все, что хотела его хозяйка. Это ее следовало бы отправить к быку, но если ты не можешь бить осла, ты можешь побить его поклажу. В любом случае это будет хорошее зрелище. Что показал нам другой кандидат в магистраты? Вшивое зрелище с вонючими гладиаторами. Если бы ты испустил ветры, то повалил бы половину из них. И бестиариев я видел получше. Зрелище проходило ночью при свете факелов. И как думаешь, что он показал нам? Петушиный бой? Гладиаторы были с подбитыми коленями или кривоногие. У этих живых трупов надо было бы подрезать коленные сухожилия перед боем. Единственный боец среди них был фракиец, но и его рабы должны были подпалить железными прутьями, чтобы он начал двигаться. Толпа орала: «Свяжите их!», поскольку было очевидно, что гладиаторы были беглыми рабами. Впоследствии паршивец сказал мне: «Во всяком случае я дал зрелище». «Ты дал, а я аплодировал, — ответил я ему. — Я думаю, что я дал тебе больше, чем получил».