Дорога вверх по осыпи заняла у меня примерно четверть часа. Сапоги скользили, и мелкие камешки сыпались у меня из-под ног. Приходилось внимательно смотреть, куда ступаешь. Я подняла взгляд, только когда подъем закончился.
Передо мной расстилалось большое ровное плато. На западе за ним рисовались силуэты холмов. А в центре плато высилась усеченная пирамида из черного камня, окруженная тройным кольцом дольменов.
У-Наринна.
Позабыв обо всем, я завороженно шагнула вперед.
Внешнее кольцо вертикальных каменных глыб, поверх которых лежали такие же, только горизонтальные, представилась мне цепью арок. Таких же точно, как та арка, через которую мы бежали от землетрясения. Как я теперь понимаю, бежали в другой мир. Неужели каждая из этих арок ведет в свой мир? Или даже в несколько миров? Потому что миров много, но У-Наринна одна.
За пару шагов до ближайшей арки меня остановила невидимая стена. Понятно. Проход откроется только в урочный час. С наступлением Ночи.
Я с усилием отвела взгляд от каменного хоровода, за которым виднелась массивная глыба Трона, и осмотрелась. Джерхи в доме! Почему, кроме меня, здесь никого нет? Неужели я пришла первой? Не может быть.
Я задействовала внутреннее зрение. И чуть не завопила от неожиданности. Прямо на меня двигалось чудовищное создание, которое больше всего напоминало ожившую гору. Лапищи у него были сжаты в кулаки величиной с кузнечный молот. Кошмарное существо шагнуло ко мне… и прошло сквозь меня. Это был бесплотный призрак. Я шумно выдохнула. Ох, не хотелось бы повстречаться с ним во плоти.
Если в видимом мире плато казалось пустынным, то в магическом пространстве было не протолкнуться. Призраки людей, хорингов и совершенно незнакомых мне существ поднимались на плато и двигались к У-Наринне, проходя сквозь другие призраки и не замечая их.
Я поняла, что вижу одновременно всех, кто когда-либо приходил сюда. В прошлые Смутные дни, и позапрошлые, и позапозапрошлые… Бесконечная вереница времен предстала передо мной в зримых образах.
И вдруг на краю обрыва мелькнула знакомая фигура. Я бросилась в ту сторону, боясь не разглядеть. Но призраки шли медленно, и я успела.
Да, я не ошиблась. Это был Унди Мышатник. Он шагал тяжело, опираясь на сучковатый посох. Вот он остановился и повернулся к своему спутнику, губы его зашевелились… жаль, что я не слышу слов. Идущая впереди Унди женщина оглянулась, тряхнув рыжей гривой. Мне показались смутно знакомыми упрямая складка ее губ и настойчивый взгляд… Джерх на динне! Тьма и Тьма, это же я!
Я с размаху уселась на землю, больно стукнувшись задницей. Потому что ноги меня не держали. Это что же, Тьма, получается?
Во-первых, я увидела будущее. Значит, окружающие меня призраки принадлежат всем временам, а не только прошедшим. Во-вторых, судя по увиденному, я доживу по меньшей мере до следующих Смутных дней. А самое главное – Унди жив! Жив старина Мышатник, не упокоила его Тьма. Правду мне говорило чутье. Уж и не знаю, как Унди сумел выкрутиться, потому что умер он всерьез и по-настоящему… впрочем, я по пути в У-Наринну тоже однажды умерла – а вот живу. Ладно, если Унди захочет рассказать, как ему это удалось, расскажет при встрече. Хорошо знать наверняка, что эта встреча будет!
Рыжеволосая женщина о чем-то спросила Унди. И я неожиданно поняла, с какими словами будущая я обратилась – обращусь – к Мышатнику: «Тебе помочь, Ильгор?»
Ильгор! Так вот что сказал мне Унди, расставаясь надолго. До этой минуты я думала, что навсегда. Он назвал мне свое имя!
Одинец – Моран. Корняга – Скри. Унди – Ильгор. Оказывается, до сих пор я знала их всех под прозвищами. И вот настало время истинных имен. У-Наринна безжалостно смела внешнюю шелуху, обнажая суть.
Негромкий смех прозвучал у меня за плечом. Еще один призрак? Но почему я его слышу, тогда как остальные беззвучны?
Я обернулась, вставая с земли. Лю-чародей протянул мне руку, и я невольно ухватилась за нее. Крепкий рывок поднял меня на ноги. Чародей не был призраком. И все же его фигура странно расплывалась у меня перед глазами. Как будто несколько картин накладывались одна на другую.
– Лю? – Я не вполне верила своим чувствам.
– Можешь звать меня Ассангом, – сказал чародей. Его голос звучал глухо, словно в тумане. – Раз уж ты ищешь соответствия имен… Ассанг – это тоже я.
– Тоже? Что значит – тоже?
Чародей досадливо вздохнул.
– Можешь задать мне один вопрос. Только один. Тебе до наступления Ночи еще нужно отыскать Морана. А я присоединюсь к вам на закате Четтана. Ну?
Д-джерхи! Один вопрос? Думай, голова, – косичку заплету…
Как учил меня хоринг Винор – да примет его душу мир, что за Тьмой, – надо определить, какой из вопросов самый важный. Что для меня сейчас важнее всего?
Важно знать, каков на самом деле тот, с кем я вскоре буду драться плечом к плечу. Кто он мне – равнодушный наниматель? Или друг? Я посмотрела на Лю-чародея… на Ассанга:
– Зачем тебе Трон? Что ты хочешь изменить в мире?
Ассанг на мгновение задержался с ответом.
– Хочу, чтобы стало меньше глупости, – негромко сказал он. – И меньше жестокости. Впрочем, это одно и то же. Хочу проложить новые дороги для тех, кто готов стать Идущим…
Чародей неожиданно ухмыльнулся и закончил:
– …и начистить рожу Седраксу!
Я не сдержалась и фыркнула. Почему-то последняя фраза вызвала у меня наибольшее доверие. Наверное, сказалось воспитание, полученное в доме Беша. Но остальные мысли чародея мне тоже понравились. Я открыла рот, чтобы сказать об этом Лю-Ассангу, – только его здесь уже не было. Я тихо выругалась.
Что ж, ответ на свой вопрос я получила. Пора искать Одинца.
В толчее призраков, спешащих к У-Наринне из всех времен и миров, трудно было опознать существо из «здесь и сейчас». Я пригасила внутренний взгляд.
Оказывается, пока я разглядывала нездешние сущности, Четтан успел спрятаться за холмы. На плато легла тень. Вот-вот она сгустится до сумерек, вслед за которыми придет Ночь.
Хэй, Одинец! Или как там тебя – Моран? Отзовись, вулх! Где ты, анхайр?
Не знаю, был ли это ответ вулха или только мое воображение, но мне явственно послышался вой. Кто-то, очень похожий на вулха, протяжно взвыл за краем осыпи, к северу от меня. Взвыл и умолк. Я поспешила туда.
Вулх сидел под большой серой скалой, грустный и одинокий. Я только сейчас поняла, как сильно соскучилась по нему за эти дни. Серьезные размышления тотчас вылетели у меня из головы.
– Одинец! Вот ты где!
Серый зверь вскочил с места и бросился ко мне. Я не устояла на ногах, и мы покатились по каменному крошеву. Вулх лизнул меня в щеку. Потом в другую. Потом в нос. Я со смехом оттолкнула его:
– Да хватит тебе лизаться. У-ух, зверюга! И где тебя джерхи водили?
На несколько мгновений я забыла обо всем. Осталась только радость встречи. Но мир напомнил нам о себе. Далеко за холмами на западе Четтан соскользнул за горизонт. Сумерки стремительно густели.
В вышине над нами прозвучало негромкое мелодичное созвучие. Я запрокинула голову и увидела крылатые тени на фоне медленно проступающих звезд. Раскинув крылья, в небе парили демоны, и песня, исполненная счастья и печали, лилась в мир.
В мир пришла Ночь.
Анхайр взвыл. Отступив на шаг, я сочувственно наблюдала за превращением. Все части тела оборотня меняли форму одновременно, и только глаза изменились раньше, чем морда вулха стала человеческим лицом. Ничтожную долю секунды я видела затуманенные болью глаза человека на морде зверя. А потом превращение завершилось.
Одинец поднялся с четверенек. И тотчас упал на колени, разбрасывая руками землю. Он выкопал из-под каменного бока скалы сверток с одеждой, торопливо натянул штаны, рубаху, сапоги. В руке у него блеснул незнакомый острый кинжал.
– Ну, Тури – начнем! – В голосе Одинца прозвучало мрачное веселье.
Опережающий! Я быстро отцепила ножны и перебросила анхайру.
– Лови!
Мечом Одинец владеет лучше меня. Против правды не попрешь. Я выхватила из сумки арбалет.