Отчего-то во мне укрепилась уверенность, что эти четверо не впервые пришли к У-Наринне. Только, кажется, им до сих пор не везло у Трона. И слава добрым диннам!
Я решительно шмыгнул мимо стоянки призраков. И тут же столкнулся с ходячей горой, угрюмо бредущей сквозь лес, и на пути походя, с ленцой, крушащей небольшие скалы громадным, с пивную бочку, кулаком.
И снова я замер, ошеломленный. Гора была размером с дом и напоминала кряжистый гигантский пончик, стоящий на паре толстых колонноподобных ног и обладающий парой мускулистых ручищ. Вместо головы – слабо выраженный горбик, на котором красным пылали сразу три круглых глаза. Пончик был землисто-бурого цвета.
Все три глаза уставились на меня, и, скажу вам, до дрожи в лапах неприятная это штука – взгляд трех огненных глаз!
Бурая гора сердито взмахнула лапой… и снова лапа прошла сквозь меня, словно сквозь сгусток тумана. На этот раз я почти не испугался. Под низкое ворчание я проскользнул мимо этого создания, причем частично прошел сквозь его мощную лапу. Без всяких усилий.
Выходит, что, прибегнув к магическому зрению, я могу видеть всех, кто пришел в У-Наринну. Но никак не могу с ними схватиться. Почему? Почему, Тьма поперек? Чтоб мы не сцепились раньше времени, что ли? Или просто магическое зрение показывает мне тех, кто собрался не совсем здесь? Или не совсем сейчас? Или и то и другое вместе?
Я вздрогнул. Тьма! Если так, то я могу видеть всех, кто ходил в У-Наринну от начала времен! Магов древности, хорингов, Предтеч, наконец! Тьма и Тьма!
Но время все-таки шло. Ночь приближалась. И я заспешил по кругу, стремясь увидеть больше. Когда у меня случится такая возможность? Боюсь, что никогда больше.
Почти сразу я наткнулся на сидящих у костра хорингов. Они одновременно взглянули на меня. А я тотчас узнал Ульфенора… но не он был предводителем восьмерки. Другой хоринг, с печатью кругов на челе и печальным взглядом, вел эту команду. И я уверился в мысли, что вижу то, что происходило много кругов назад. Вулх бесшумно протек мимо.
Буквально через несколько шагов я встретил другой костер, вокруг которого сидело одиннадцать хорингов. Ульфенор, Роэн, Халимор… Уж Халимор-то точно впервые в окрестностях У-Наринны, как и я. Значит, это та восьмерка, с которой я вчера заключил союз. Плюс еще трое хорингов… Которые убили нас с Тури после Сунарры. Остатки восьмерки Иланда.
Мельком взглянув на меня, Ульфенор возобновил прерванную речь, обращаясь как раз к этой троице.
– …просто не успел. Да и как было предупредить дом Иланда и дом Тинаэла? Слать гонцов? Кого-нибудь из восьмерки – невозможно, а кого-нибудь другого – глупо.
– Я понимаю, Ульфенор, – скорбно сказал один из троицы. – Теперь понимаю. Но ведь Иланда и остальных не вернуть.
– Не вернуть, – согласился Ульфенор. – И все же они погибли не зря.
– А зачем жить нам, если Иланд погиб? – горько возразил тот же хоринг.
Ульфенор прищурился.
– К Трону должны прорваться восемь хорингов. А нас теперь одиннадцать. Даже если кто-нибудь погибнет – один, двое или трое, – у нас все еще будут сохраняться шансы на успех. Понимаешь, Тил?
– Но ведь, если бы здесь было две восьмерки, шансов стало бы еще больше!
Ульфенор вздохнул.
– Но так не случилось. А значит, попытаемся извлечь максимум из того, что получилось. Я уже поведал тебе о союзе с оборотнями.
Ульфенор коротким отрывистым жестом указал на меня. Все – Тил, Ганион, Роэн, Халимор – все хоринги взглянули на стоящего в отдалении вулха, меня то есть.
– И я верю в их искренность, – добавил предводитель хорингов.
Тил переглянулся с двумя товарищами.
– Ладно, Ульфенор. Мы будем рядом с твоей восьмеркой. Да и могло ли случиться иначе?
– Нет, – сказал Ульфенор уверенно. – Не могло. Кстати, ты знаешь, что отряд хоргов тоже здесь?
– Хоргов? – Тил даже побледнел. – Здесь?
Ульфенор горестно покачал головой.
– Великие Близнецы! И как Иланд рассчитывал победить? Не зная ничего ни о ком? Я не понимаю его умом. Хотя понимаю сердцем.
– Ульфенор, – жалобно протянул третий хоринг из отряда Иланда. – Ну почему ты его не предупредил?
В глазах вожака хорингов вспыхнул немой гнев пополам с сожалением. Даже почти бессмертным не под силу исправить прошлое.
Я очнулся и миновал стоянку хорингов. Значит, их обязательно должно быть восемь у Трона. Почему, разрази меня Тьма?
А еще я узнал, что у хорингов есть заклятые враги – хорги. Кто они и как выглядят, осталось загадкой. Но Тил так выразительно отреагировал на упоминание о них, что я сразу понял: хоринги и хорги все равно что оборотни и Чистые братья. Готовы друг другу в глотку вцепиться всегда и везде, и примирение между ними невозможно. Как между водой и огнем.
Однако что-то часто я сегодня Тьму поминаю. Будто пытаюсь ее призвать поскорее. На миг вернувшись к обычному зрению, я убедился, что Четтан еще только начал склоняться к горам, и вернулся в мир призраков.
Десяток шагов – и я заметил меж стволов продолговатые головастые силуэты. Много, несколько десятков. Е-мое, да это же вильты! Разинув от удивления пасть, я попятился. Нет, нет, не может быть. Разве что я вижу будущее – возможно, вильты когда-нибудь и дорастут до похода в Каменный лес.
Крупные вильты-воины шныряли по осыпи вверх-вниз, и наверху, пытаясь пробраться меж дольменов. Понятно, ничего у них не выходило. Внизу собралось несколько толмачей; они деловито шевелили усами в немом вильтском разговоре.
Ну их к джерхам, этих вильтов! Я был бы совсем не против, если бы с ними не столкнулся там, в У-Наринне. Пусть это останется в будущем… А до следующих Смутных дней я все равно не доживу.
Около дюжины крылатых, размером с собаку, созданий промелькнуло совсем рядом. Я запомнил лишь крючковатые носы-клювы, большие немигающие глаза и короткие топорики в лапах. Люди-птицы перепархивали с ветки на ветку, с дерева на скалу, двигаясь то вверх, то вниз, как бы плавными скачками, отчего походили на больших ленивых блох. Они скрылись из виду так же неожиданно, как и появились.
Вулх проводил их взглядом… В смысле, я провел их взглядом, обежал совещающихся вильтов-толмачей и направился дальше.
Стоянка людей. Обычных людей, озабоченных близким сражением и близкой Ночью. Не до бродячих вулхов им было, и я просто миновал их, смутно ощущая их тревогу и страх перед будущим.
Эти не жильцы, подумалось мне. Чувствовалась в них обреченность, а с таким настроем в У-Наринну лучше не соваться.
Интересно, почему я так в этом уверен?
Но это святая правда, я чувствовал.
Потом я наткнулся на созданий, которые могли бы получиться из вулха и Морана, смешанных в равной пропорции. От человека в них была привычка ходить на двух ногах, привычка носить одежду и руки, приспособленные для работы. От вулха – покрытое шерстью, правда не слишком густой, тело и совершенно звериная голова. Только в пасти нет и следа клыков – все зубы одинаковы, как у фырканов. Зверолюди, взрыкивая, переговаривались и все время шевелили ушами. Завидев меня, они задержались и долго тыкали в меня пальцами – я заметил, что на руках у них было по четыре пальца.
Ни враждебности, ни дружелюбия они не проявляли, просто глазели на меня и переговаривались. Ни слова, конечно, я не понял. С чего бы?
Добрая динна! И откуда только приперлось у к У-Наринне столько разных существ? Впрочем, если я вижу прошлое и будущее… Тогда удивляться не стоит. Главное, распознать настоящее.
И я продолжил путь. Вскоре я вновь наткнулся на людей, а поскольку облюбовали они небольшую полянку, сумел подкрасться незамеченным. Люди не показались мне напуганными или озабоченными, скорее напротив – показались веселыми и беззаботными. Словно не на пороге Каменного леса все это происходило и не накануне Ночи, а где-нибудь за Дренгертом, в Чайковой пуще. Кто-то рассказывал знакомую байку о двух охотниках и уже дошел до места, где охотники наткнулись на логово старых хитрющих лис.
– И вот, значит, глядит он в нору, а там, понятно, темно, как у джерха в заднице. Подсветить бы, думает, и говорит приятелю: «Зажги-ка, кум, факел!» Не видать, мол, ни хрена. А тот хлоп-хлоп лапой по пустой сумке, и отвечает жалобно: «Знаешь, кум, а огниво я тоже дома забыл!»