— Обычно оно проявляется в более тонких материях. С подобным проявлением грубой силы может столкнуться только тот, кому это предопределено роком. Миллионы людей проживают свою жизнь, ни разу не сталкиваясь ни с чем более «мистическим», чем сны, приметы, интуиция и предсказания. А на долю одного может выпасть целая череда самого непонятного и неординарного… Разумеется, если это его «касается». «Просто так» никогда ничего не происходит. Все взаимосвязано и последовательно.
— Я предпочел бы обойтись «снами и приметами», — признался я. —Куда мы идем?
— К консультанту. Обычно мне приходится ездить к нему из Москвы, и потому частенько опаздывать. К счастью, в данном случае он находится рядом. У нас очень мало времени. По всей видимости, должно произойти нечто серьёзное, а мы даже не знаем, чего и откуда ждать… К нашему счастью, Жеводан принял тебя за обычного оперативника, не разглядев в тебе «стража». Видимо, тоже торопился и не отвлекался на «мелочи». Это меня и тревожит. Что могло вывести его из себя настолько, что он стал неосмотрителен? Это должно быть нечто из ряда вон выходящее. Даже самые глобальные катастрофы для людей такого масштаба, как он, обычно не более чем суета. Но теперь он уверен, что ты мёртв, и у нас есть немного времени до тех пор, пока он не обнаружит пропажу своего слуги. Судя по твоему рассказу, эта тварь была создана из очень редкой формы эктоплазмы. Вряд ли такое по рождение было предназначено для «одноразовых» целей. Скорее всего, он приволок с собой в город несколько своих постоянных слуг… Да, чуть не забыл предупредить тебя. Ни чему не удивляйся, увидев того, к кому мы направляемся. Он довольно странный человек, но это самая большая моя заслуга: я нашёл его и уговорил изредка консультировать меня по самым сложным и неординарным вопросам… Беда только в том, что они все «сложные и неординарные»… Он довольно сварлив, нелюдим и обладает крайне скверным характером. Но он самый лучший эксперт, которого только можно пожелать… Огромный жизненный опыт.
— Кто такой? Я его знаю?
— В этом городе он живёт под вымышленным именем. Я сам регулярно меняю ему паспорта и квартиры… Его первое имя было — Агасфер.
— Что-то знакомое, — нахмурился я вспоминая. — Где-то я о нём уже слышал…
Петров посмотрел на меня с укоризной, но промолчал. Пока я вспоминал, где я слышал это имя, мы вошли во двор старого, дореволюционного дома и, поднявшись по пропахшей сыростью и кошачьей мочой лестнице на второй этаж, остановились перед массивной, обитой железом дверью. Петров распахнул её и без лишних церемоний вошел в квартиру.
— Он не запирается? — удивился я. — Неужели не боится воров? Сейчас такое время, что не только ограбить могут, но и убить за пару рублей.
— А вот этого он совершенно не боится, — туманно ответил Петров и крикнул в глубь коридора: — Агасфер Давидович, вы дома?
— Дома, дома, — послышался голос из-за расположенной рядом с нами двери. — Проходи, Петя… И помоги-ка мне…
Повесив плащи на вешалку, мы пошли на голос. Агасфер сидел в наполненной до краев ванне в чем мать родила и угрюмо смотрел на электробритву, которую держал в руках.
— Как думаешь, получится? — хмуро спросил он Петрова.
Тот лишь неопределенно пожал плечами:
— Никогда не узнаешь до тех пор, пока не попробуешь.
— Тогда воткни вилку в розетку, — попросил Агасфер и, дождавшись, пока его просьба будет выполнена, к моему ужасу спокойно опустил электробритву в воду.
Послышался сухой электрический щелчок, и в воздухе запахло горелой проводкой. Под второй, громкий и раскатистый, щелчок, свет погас. В кромешной темноте послышался досадливый вздох, и голос Агасфера пожаловался:
— Не получилось… Тысяча семьсот тридцать второй способ… Обидно.
Я услышал, как он выбирается из ванной и шуршит одеждой.
— Проходите в комнату, — пригласил странный хозяин. — Я схожу на кухню и принесу свечи.
Спотыкаясь в темноте о стоявшую в коридоре мебель, мы добрались до комнаты, и я тихо спросил:
— Он что… Того… Чокнутый?..
— Он сообразительней нас с тобой, вместе взятых. Просто у него проблема… Никак не может умереть.
— Тяжелый случай… И давно у него это?
— Две тысячи лет. Когда-то он имел неосторожность обидеть Христа и был проклят вечной жизнью… За последние полторы тысячи лет испробовал все способы самоубийства. Ничего не помогает. По-настоящему тяжелый случай…
— Две тысячи лет?! — ужаснулся я. — Я бы на его месте повесился.
— Тоже не выходит, — скрипуче отозвался входящий в комнату Агасфер. — Ни повеситься, ни утопиться, ни застрелиться… Даже яд не берет. В сортир — извините за подробность — пару раз сбегаю, и все…