Когда местячковая смута улеглась и окрестные земли объединились под стягом одного нового правителя, Ангеррана Д`Ладье, власти взялись за всю шваль, разборки с которой были отложены на потом во времена более значимых проблем.
В итоге, кого-то сослали на каторгу, кого-то убили во время облав, а кого-то осудили и казнили. Вы были в числе тех, кого повесили на большой дороге в назидание всем, кто задумает промышлять неправедным делом.
Запишите достижение «Мародёр».
Если попадаете на этот параграф впервые, добавьте ключевые слова «Дежа вю» и запишите 5 пунктов Героизма и 10 пунктов Вдохновения. Если Вас не устраивает эта концовка, и Вы желаете другого завершения истории, переходите на параграф «0».
1217
- Прям-таки маркиз?! - загоготал сначала одноглазый, а следом и всё прочее быдло. - Вот только где же твоё дворянское платье? Не вижу! Хотя повязка пока только на одном!
- Не одежда, не предметы роскоши, и не происхождение делают человека благородным, - пояснили Вы. - Можно носить рубище, и быть благородным. А можно восседать на троне и быть ничтожеством. Человека можно оскорбить. Но этим ты не сделаешь себя лучше его. Уронить собственное достоинсто он может лишь сам.
- Марко, это, кажется, просто сумасшедший, - бросил один из мародёров. - Что с него взять?
- Да если и нечего, всё равно не помешает вальнуть для острастки, чтоб остальные боялись, - кровожадно усмехнулся одноглазый.
В этот момент воздух сотряс выстрел, и труп Марко рухнул к Вашим ногам. Остальная свора моментально оживилась, словно муравьи в потревоженном муравейнике.
Они не обнаружили стрелка, и, не пожелав стоять на простреливаемом месте, разбежались кто куда восвояси. Некоторое время Вы стояли в некотором оцепенении, глядя на тело одноглазого, и не знали, как на всё это реагировать.
Кто-то Вас выручил. А хотел бы убить, так уже давно лежали бы на земле неподалёку от мародёра. Из лесной чащи появился королевский лесник Адальберт.
В перевязи на его груди висели трубочки с заранее отмеренными порциями пороха. В одной руке он держал тяжёлый и длинный дальнобойный штуцер, положив его себе на плечо, а другой опирался на сошку-копьё.
По современным меркам, штуцеры стоили достаточно дорого, поскольку были нарезными, да и заряжались с огромным трудом, путём заколачиванием пули посредством молотка и специального колышка. Зато стреляли несоизмеримо дальше традиционных охотничьих винтовок.
- Давно уже выслеживал эту сволочь, - заметил он приблизившись. - За его голову объявлена приличная награда. Они с его быдлом многих честных людей положили.
- Да, не повезло ему сегодня, - кивнули Вы, бросив взгляд на разбойника.
- Ну, это ладно, - остановившись, и отложив сошку и штуцер, Адальберт достал охотничий тесак и мешок. - Тебе лучше отойти и отвернуться, если не хочешь этого видеть.
Уговаривать Вас дважды не пришлось. В своё время Вы видели на войнах и не такое, но одно дело - война, и совсем другое - вот так вот отрезать головы трупам разбойников.
- Как тебя вообще угораздило здесь оказаться? - между делом, поинтересовался лесничий. Было заметно, что подобные дела стали для него вполне обыденными.
- Тебя мне сам Бог послал, - вздохнули Вы. - Спасибо тебе.
- Не стоит, я просто выполнял свою работу. Я, как ты знаешь, спасаю людей, которые заблудились или угодили в переплёт. Добываю мясо и дичь к королевскому столу. Слежу за порядком в лесу. И охочусь на зверей. А уж ходят они на четырёх ногах или на двух - для меня особого значения не имеет, - пояснил Адальберт. - Хотя, это, я знаю, неправильно. Ведь они тоже люди, какими тварями они ни были. И многие из них верят в Бога. Однако и бесы веруют и трепещут, но добра не делают... Ладно, что там у тебя стряслось?
- Ну, это долгая история... - замялись Вы.
- Так мы вроде бы никуда особенно не торопимся. Только сдам эту голову, пока не протухла, - заметил Адальберт, приближаясь к Вам. В руках его был мешок, дно которого уже успело обагриться кровью. Вытерев тесак о его наружную часть, Адальберт засунул клинок в чехол.
- Ну, тогда слушай... - 782
1218
Тем не менее, как Вы ни закрывали и ни открывали глаза вновь и вновь, всё это безобразие так и осталось на месте.
- Эй Вы! Да, я к Вам обращаюсь! Не стойте как истукан! Разве Вы не видите, что смущаете моих натурщиков и натурщиц?! - с пренебрежением проворчал художник.