И, стало быть, для этого нужны деньги, и тот, кто их предоставляет и осуществляет общее руководство. И так некогда свободный город потихонечку переходит под власть сеньора. В порту появляются ростральные колонны и высокий маяк. Вблизи порта появляется замок. А на месте церкви — кафедральный собор.
Собор с его площадью задал основы архитектурного вида города. Путь от городских ворот (у которых размещается башня с гарнизоном, фактически — крепость в миниатюре) приводит прямо к нему.
Многочисленные домики и наделы начали хаотично разрастаться и лепиться один к другому. Так, во всяком случае, было поначалу, пока какие-то идиоты не отряхнули от пыли записи Витрувия.
Просто, когда пала Византия, и учёные греки прибежали спасаясь от захватчиков в Западную Европу, они принесли с собой научные труды, философские трактаты, произведения искусства, историю и знания.
Многое из этого не было известно на Западе вообще, а что-то были утрачено. Но с появлением подобного — возникло повальное увлечение Античностью, расцвет наук и искусства. Это возрождение интереса к Античности и стало называться Возрождением, или Ренессансом.
Оно подарило миру великих мыслителей и творцов. И, вместе с тем, породило ряд философских доктрин (прежде всего — гуманизм), в конечном итоге приведших к Реформации.
Вообще, Витрувий не входил в число величайших архитекторов античности. Но просто его трактаты сохранились, и на них пошла повальная мода.
Справедливости ради отметим, что каждый архитектор интерпретировал его труды на свой лад, при этом позиционируя себя преемником.
В результате получались идеальные с геометрической точки зрения города, построенные безо всякой оглядки на географический и человеческий факторы.
Здравый смысл, говорите Вы? Да кому он нужен, когда у нас тут, понимаете ли, эстетика, золотое сечение и поиск квадратуры круга!
При этом размер и население города не являлось показателем его величия, военной и экономической мощи: существовали города, превосходившие столицу по размерам и численности населения раз в десять, при том что жизнь там была заметно похуже.
Улицы традиционно были узкими, а жилища тесными, потому при хорошей погоде люди старались проводить как можно больше времени снаружи и там же продавать свои товары — благо окошки первых этажей делались так, чтобы можно было поднять створку — и торговый лоток готов.
Более-менее широкими были улицы богатых кварталов и улица ведущая от городских ворот к кафедральному собору: согласно официальному постановлению на ней должны были беспрепятственно суметь разъехаться две телеги.
При таких узких улицах, когда из окна одного дома можно было запрыгнуть в окно дома напротив, горожанам ничего не стоило забаррикадировать дороги и бросать непрошенным гостям всякими тяжестями по голове, потому основная тактика нападающих требовала проехаться галопом по дорогам, не допустив блокады.
Опять же, объедки, помои, содержимое ночных горшков выливалось на улицу из окон (вынуждая почтенных горожан носить шляпы с широкими полями), утрамбовывалось хождением и ездой, гнило, поедалось хрюшами, размазывалось дождями и постепенно превращалось в однородную тёмно-синеватую вонючую массу, которая со временем уничтожалась благодаря тому, что была органической.
По причине ужасной антисанитарии и плотной застроенности, по городу время от времени прокатывались эпидемии чумы (число жертв которой часто преувеличивалось) и пожары. Что вносило некоторое разнообразие в серые будни, позволяя видоизменять городскую архитектуру и решать вопрос перенаселённости.
Одно время главному зодчему предлагали построить ряд поселений за городскими стенами, чтобы разгрузить город, но это не сулило ни военной, ни экономической выгоды, поэтому он предпочёл украсить свой особняк. Потому что, как писал классик, «видно грунт там был лучше».
Периодически в городах проводились пышные праздники, в дни которых люди не работали и пировали.
В основном это были церковные праздники, а поскольку их было много, в году было больше праздничных дней, чем рабочих. Особенно в сравнении с ХХ или ХХI веками.
В эти дни епископ возглавлял процессию, в которой крёстным ходом проходили священники, монахи и миряне.
Актёры разыгрывали сценки из Ветхого и Нового Заветов, строили тройные подмостки, на разных ярусах которых изображались ад, чистилище и рай, носили по улицам на кораблях ряженных артистов, плясали, выпивали, пели песни и устраивали различные игрища. Например — состязание стрелков.
Конечно, с появлением огнестрельного оружия луки уже не использовались в бою и даже в охоте уступали место мушкету (кроме тех случаев, когда была бесшумность была предпочтительнее убойности). Но традиции — дело святое.
Видимо поэтому языческие праздники так и не смогли искоренить до конца, и часть из них видоизменили, придав им христианские черты.
Но остались и исключения. Такие как, например, День Цветения, когда в начале лета назначали Летнего Лорда и Летнюю Леди. Это было делом почётным и отказываться было постыдно, но поскольку Лорд должен был оплачивать расходы на праздничные мероприятия из своего кошелька, — многие состоятельные горожане заблаговременно валили из города под различными предлогами, чтобы переждать «критический момент»…
Как бы там ни было, в этот раз Вы потихонечку вышли на площадь, и по пути не случилось ничего, достойного упоминания. Итак, народ галдит и суетится, собор возвышается над грешным миром, а Вы стоите и думаете, как быть дальше.
— Пойти в собор — 525
— Стоять и думать дальше — 529
— Встать куда-нибудь на видное место и обратиться к толпе — 531
144
Вы понимаете, что просто не имеете морального права прозябать здесь и дальше. Вы должны открыть людям глаза, донести до них Истину, достучаться до сердец и умов, и горе тому, кто встанет у Вас на пути.
Вы получаете +15 пунктов Вдохновения!
Так идите же! — 241
145
— Вот, значит, как теперь запел? А где же, позволь узнать, в таком случае, была твоя вера, когда ты надувал лягушек или бросал котят на растерзание собакам на потеху таким же жестокосердным нелюдям, как и ты? Скажешь мне очередную банальность? Думаешь, что это не ты такой, а жизнь такая? «С волками жить — по — волчьи выть», так что ли? Но почему же, в таком случае, многие другие не огрубели, не оскотинились и не превратились в кровожадных двуногих животных в отличие от тебя, ублюдка? Посмотри на себя, шут гороховый! Да у тебя же руки по локоть в крови! Кто с малых лет показал Гунфриду дурной пример, который так укоренился в детском сознании, что мальчик вырос, превратившись в кровожадного тирана? По чьим наговорам невинных людей бросали в темницу? По чьим советам казнили мучительной смертью? Кто делал казнь более тяжёлой и страшной, чем она полагалась по закону? Кто любил посетить пыточную и помучить людей просто ради собственного самоутверждения? Ничтожество, возомнившее себя Цезарем, лишь стоило получить хоть какую-либо власть. Ты думаешь, что, унижая и мучая людей, ты становишься лучше и сильнее, чем они, но это всего лишь иллюзия. Ну же, давай! Докажи мне, что ты изменился! Вот он я — перед тобой! Беззащитный, слабый и безоружный! Вот тебе меч! Давай, обезглавь бедолагу! Прекрати все свои страдания одним махом! — с этими словами призрак опускает свою голову на возникший неизвестно откуда окровавленный пенёк, подле которого стоит воткнутый в тюремный пол полутораручный меч палача — тяжёлый, широколезвенный, с оплетенной чёрной кожей рукоятью…
Вы тщетно пытаетесь сохранять невозмутимость, целиком и полностью сосредоточившись на молитве, но всё-таки бесовские слова Вас задевают.
Вы прекрасно осознаёте, что проклятая нечисть всеми силами пытается вывести Вас из равновесия, чтобы, как минимум, обречь на гибель Вашу плоть, а по возможности — и душу.