Согласно старой арабской притче, однажды один еврей поздоровался с Пророком Моххамедом не словами «Ас-саляму алейкум», или «мир вам», а «Ассам алейкум», то есть «скорой смерти».
Присутствовавшая при этом Айша, одна из жён Моххамеда, очень возмутилась и начала бранить гостя, но Моххамед успокоил её и ответил гостю «Ваалейкум», то есть «тебе того же».
Ладно, это всё, конечно, интересно, но как быть дальше?
— Если Вы эрудированы — 523
— Если Вы не знаете, как объясниться с маврами, то лучше уйти подобру-поздорову — 634
203
Лезвие алебарды со свистом опускается на голову несчастного стражника, и вскоре обагряется кровью. Глаза второго привратника округляются от ужаса: он простирает к Вам руки и что-то беспомощно лепечет про службу и долг, про то, что не желал Вам зла, но Вы — глухи к мольбам, и вскоре толстяка постигает та же участь.
Будут знать, как потешаться над шутом! Как бы трагикомично всё это сейчас ни звучало.
Запишите 12 пунктов Злодейства!
Когда кровь отливает обратно от задницы к мозгу, Вы постепенно осознаёте, что только что натворили и чем всё это грозит. Вы полны боевого ража. В крови зашкаливает адреналин. Сердце учащённо бьётся. Дыхание стало тяжёлым. Вы…
— Перехватываете алебарду поудобней и бросаетесь на перепуганных нищих — 29
— Врываетесь во внутренний двор замка с воплем «Да здравствует революция!» — 54
— Останавливаетесь, чтобы перевести дыхание — 79
— Бросаетесь бежать со всех ног без оглядки, как можно подальше от места расправы — 229
204
Разумеется, не каждый сумеет жонглировать даже и так.
Но всё-таки это слишком избито и просто, для того чтобы всерьёз удивить или заинтересовать кого-либо, и уж никак не дотягивает до серьёзного уровня мастерства, при котором аплодируют и просят повторить.
— И что, это всё, на что ты способен? Да ну… — отмахнувшись, косматый босяк всем видом выражает Вам своё презрение.
Можно подумать, королевские шуты каждый день устраивают перед ним своё представление. Сам-то небось и того не умеет. Ну да ладно.
Потеряв 1 пункт Шутовства от досады по причине провала номера, но сохраняя чувство собственного достоинства, Вы молча, без скандалов и истерик, ни о чём ни споря и никому ничего не доказывая, спокойно разворачиваетесь и уходите на 88 параграф в поисках лучшей доли.
205
— Эй! Эй! Ты что творишь?! — нищие еле успевают расступиться перед Вами, в то время как Вы резко, без предупреждения, бросились вперёд и едва не зашибли их своими кувырками.
— Оп-ля! — наконец приземлившись и остановившись, Вы поднимаетесь и, обведя публику взглядом, совершаете поклон. Беднота оживлённо переговаривается, а стражники с интересом наблюдают за развитием событий. Судя по всему, Вы вызвали смешанные чувства.
С одной стороны, совершить нечто подобное под силу далеко не каждому, тем более — в Вашем возрасте. С другой стороны — Ваше поведение вполне может расцениваться как несущее скрытую агрессию или психические отклонения.
— Да у него, похоже, не все дома… — произносит один из босяков, и некоторые с ним соглашаются. Тёмные люди, что с них взять?
И действительно, ловить тут, похоже, нечего. Тем не менее, вы взбодрились, показали себе и остальным, что у Вас ещё остался порох в пороховницах и Вы готовы к новым свершениям. Добавьте себе пункт Героизма, пункт Вдохновения и пункт Шутовства и смело переходите на параграф 88
206
Казармы городской стражи по сути напоминают небольшую крепость, расположенную в городской черте. Это не особенно красивое, но достаточно надёжное и внушительное сооружение с зубчатой стеной, бойницами, дозорными башнями, из которых город видно словно на ладони, и набатным колоколом.
Сюда все ходят стучать и доносить, здесь располагается небольшой острог, куда сажают тех, кому нужно просидеть в заточении не годы, а неделю-другую, не в самых жутких условиях и не с самым плохим обращением. И тут же проживают гвардейцы, совмещающие функции армии и стражей порядка.
В лучшие времена на должности судей и стражей специально набирали выходцев из других мест, заменяя их раз в пару лет, потому что судьи и стражники выбранные из местных по определению не могу быть беспристрастными, когда имеют дела со своими родственниками, друзьями и врагами, а с пришлых чужаков взятки гладки. Но сейчас выбирать не приходится.
Несколько человек тренируется на плацу, отрабатывая удары алебардами на чучелах, пожилой гвардеец сидит на скамейке и зашивает свой плащ, под навесом на свежем воздухе сидит вербовщик с чернилами и бумагой.
— Направитесь к вербовщику и попробуете записаться на воинскую службу — 637
— Поговорите «за жизнь» с пожилым гвардейцем, который, по-видимому, Ваш ровесник — 581
— Пойдёте на плац к молодым — 576
207
Шут его знает как, но Вам это удалось! Вряд ли Вас будут специально преследовать, и без Вас проблем хватает.
Хотя, с другой стороны, на такие дела не могут смотреть сквозь пальцы и оставлять без последствий, потому — как сказать. Встаёт другой вопрос — куда идти и что делать.
Относительный порядок существует только за городскими стенами, а снаружи на большой дороге можно запросто нарваться на лихих головорезов или на диких зверей. А ведь нужно где-то ночевать и что-то кушать.
— Пойдёте в лес к реке, где можно и рыбку половить, и водички попить, и переночевать в зарослях — 474
— Пойдёте в сторону заброшенной шахты, где могли остаться заброшенные ветхие домики шахтёров — 499
— Побрести по дороге, куда глаза глядят — 501
208
— Оставлять его так — это будет как-то не по-христиански. Стражники не появлялись с тех самых пор, как бросили меня сюда. Уверен, мы могли бы хоть что-то сделать… — настаиваете Вы, окончательно выводя из терпения Вашего спасителя.
— И что ты мне предлагаешь? Снять с него кандалы? Вынести отсюда? Предать земле? У меня нет для этого ни ключа, ни инструмента. Всё, что мы можем сделать для этого несчастного, — это помолиться о спасении его души. Можешь потом заказать заупокойную мессу в храме. Или хоть целых сто. Но сейчас — ему не станет лучше, если мы к нему присоединимся. Я пришёл так скоро, как смог. Скоро стража начнёт совершать обход, — с раздражением бросает учёный.
Понимая, что спорить нет резона и, по всей видимости, инженер прав, Вы нехотя соглашаетесь с его доводами и, окинув прикованное тело последним прощальным взглядом, направляетесь прочь из камеры.
Добавьте 1 пункт Героизма и переходите на параграф 301.
209
Молитва, глубокая и искренняя, преисполненная сердечного внимания, душевного трепета и благоговения, смирения и покаяния, продолжается часами, но Вы не замечаете время. Оно уже не властно над Вами. Точно так же, как не властны над Вами эти стены темницы, король со своими стражами и все владыки мира с их воинствами и златами.
Всё это кажется таким несущественным, преходящим, незначительным перед Истиной, которая стоит и над временем, и над пространством, перед подлинной свободой, которую невозможно отобрать у человека силой, — и лишь сам он способен закабалить себя, если будет жить по беззаконию и искать правды человеческой, но не Божьей…
Спустя некоторое время Вы слышите приближающиеся шаги и замечаете блики света. Вскоре к Вашей камере приближается уже знакомый безмолвный стражник: в одной руке он держит факел, в другой — массивную связку медных ключей.
Вместе с ним к Вам идёт высокий человек в монашеской рясе — настолько высокий, что Вы, человек выше среднего роста, приходитесь ему примерно по грудь.
Остановившись, он ждёт на некотором отдалении, пока стражник возится с засовами Вашей камеры. Решётчатая дверь отворяется с неприятным скрипом, и тюремщик почтительно отходит в сторону, пропуская человека в рясе вперёд.