Когда молчание стало затягиваться, Лэйкен улыбнулась и в отчаянии произнесла:
— Какой славный суп.
В голосе пожилой женщины послышалось раздражение:
— Продолжайте же, мисс Мерфи. Родственница вы Чарлза и Эвелин или нет?
— Нет, — сказала Лэйкен. — Мою мать звали Кэри Луиза Мерфи. Отца — Джон Томас Мерфи. Он приходился двоюродным братом тому Сину Мерфи, который занял первое место на сельскохозяйственной выставке. У нас был только один дом, если не считать хижины, которую мы снимали на лето на озере Тексома. Единственным мероприятием, на котором мои родители являлись распорядителями, можно считать пикники и семейные обеды. Если моя мать и писала свою фамилию через дефис, то звучало это так: Биг-Мерфи, поскольку отец был метр девяносто три сантиметра росту. Но не думаю, чтобы в этом была особая необходимость, потому что среди их знакомых не было таких, которые находили что-то низменное в фамилии Мерфи. И я рада, что мне никогда не приходилось встречаться с такими людьми.
— Да, конечно, — выдохнула Мириам, слегка покраснев. — Не знаю, каким манерам учат в Аллене, Техас, но…
— Мои родители научили меня быть доброй и гостеприимной даже с неожиданными гостями, — сказала она тихо.
Филипп издал короткий смешок, который быстро перешел в кашель.
Но, видимо, не слишком быстро, потому что Мириам повернулась к нему и сказала:
— Филипп, ради Бога. Ты ведь знаешь, как меня раздражает твой кашель. Кроме того — и так достаточно шума из-за постоянного позванивания мисс Мерфи.
Бросив тоскливый взгляд на чудесный суп, который ей, очевидно, не хотели позволить доесть, Лэйкен отложила свою ложку.
— Мои браслеты доставляют вам неудобство? — спросила она у хозяйки. — Я так привыкла к ним, что даже не замечаю. Я не всегда ношу их. Только когда мне нужна удача.
Которая сейчас мне нужна позарез, добавила она про себя.
— Почему они приносят вам удачу? — вмешался Филипп.
— По разным причинам. — Она вытянула руку в его сторону и спустила широкий золотой браслет на запястье. — Этот — потому что он явился сюрпризом. Я купила старый чемодан и обнаружила его под обшивкой. Интуитивная прозорливость. — Она обратилась к другому. — А этот подарила мне учительница — за то, что в одно лето я помогала ей следить за ее сыном. И в следующем году я училась у нее на отлично. А эти два — браслет с брелоками и другой— с маленькими колокольчиками — родители подарили мне просто так. — Ее голос дрогнул. — Они пришли от любви, а любовь — это всегда удача.
После минутного молчания Марк спросил:
— А кто дал вам последний?
— Никто. Я сама купила его.
— Почему он тоже приносит удачу?
— Я носила его, и он помогал мне не пасть духом, — ответила она рассеянно.
Если прежде он намеренно игнорировал ее, то теперь неожиданно направил на нее все свое внимание. Она должна была себя поздравить, но что-то в его взгляде заставило ее еще больше занервничать.
Но все-таки ей удалось благополучно справиться с остатками ленча, а затем она покинула трио и, взяв с собой чашку кофе, отправилась осматривать садик. Когда Марк приблизился к ней, она смотрела вниз на маленький, выложенный плитками бассейн.
— Я уверен, что здесь ничто не может соперничать с тем, что есть у вас в Аллене.
Она повернулась к нему.
— У меня во дворике растут два дерева. Зеленеет травка. И больше ничего, — сказала она. — И мне нравится. Здесь мне тоже нравится — ваш дом, по крайней мере, та его часть, которую я видела, тоже очень славный.
— Славный, — повторил он с улыбкой сожаления. — Не слишком высокая оценка. Что вы имеете против моего дома?
— Дома? — Она нахмурилась. — Вот именно то, что он мало похож на дом. В нем нет ни частички вас лично.
После такого объяснения одна из его черных бровей взмыла вверх.
— Вы ничего не знаете про меня. Но все равно, вам следует учесть, что украшению этого дома я отдал душу и сердце.
Она покачала головой:
— Не думаю.
— Почему же?
— Если бы этот дом в какой-то степени являлся отражением вашей души, то мне было бы жаль вас. — Она улыбнулась. — Но когда я вижу вас, ничто не вызывает жалости.
Хотя Лэйкен не считала, что говорит нечто из ряда вон выходящее, но атмосфера вокруг них накалилась. Что-то в его манере смотреть на нее стало иным.
Подойдя на шаг ближе, он слегка наклонил голову и их глаза встретились. И пока они молчали, накал увеличивался. Ей казалось, что она слышит звук своего дыхания и биение пульса, и она думала, что он тоже может это слышать.
— Что… — начал он хрипловатым голосом и осекся.
И хотя она выжидающе смотрела на него, он не закончил вопроса. Он просто дал ему умереть.
— Что «что»? — Она облизала губы, потом кашлянула. — Что вы хотели сказать?
— Ничего особенного, — ответил он, слегка покачав головой.
Накал пропал столь же внезапно, как и появился. Голос его снова зазвучал ровно и отстраненно.
— Думаю, вы заметили, что совершенно очаровали моего дядю, — произнес он беззлобно. — Но его очаровать очень легко. Если вы пришли сюда, чтобы произвести то же действие на меня, то должен предупредить вас, что вам это едва ли удастся.
Лэйкен укоризненно покачала головой:
— Вы не угадали. Я вовсе не собиралась очаровывать вас. Мой план состоял в том, чтобы вызвать раздражение адских сил внутри вас. — Она усмехнулась, глядя на него снизу вверх. — И мне кажется, я своего добилась.
В первый момент он никак не прореагировал на ее признание, затем кивнул головой и рассмеялся.
Лэйкен не стала скрывать своего изумления. Он и в самом деле смеялся. Звук увлек ее — так же, как и выражение его глаз. Она подумала, что он не знает, как надо смеяться.
— Вы стали раздражать меня с той минуты, как появились в офисе, — сказал он, покрякивая. — И к чему же это может привести нас?
Она пожала плечами.
— Я думаю, можно считать установленным, что вы не хотите помочь мне по доброте сердца. Поэтому я надеюсь, что, возможно, вы сделаете это, чтобы избавиться от меня.
Он вздохнул:
— Боюсь, ваш план обречен на провал. Я умею игнорировать не хуже, чем вы — надоедать. — Он помолчал, хмуря брови. — Так значит, вы каждый вечер следили за мной до самого дома, чтобы «вызвать раздражение адских сил» внутри меня?
— В первые три дня мне хотелось вызвать раздражение в вас. А в последний раз я хотела сказать, что в дверную щель вашего «Ягуара» попала обертка от гамбургера. — Ее голос звучал мягко и вкрадчиво.
На этот раз смех последовал быстрее и легче, как будто он уже начал привыкать к тому, что она его забавляла.
В следующую минуту рядом с ними возникла Мириам. Ее лицо было жестким, глаза смотрели враждебно, как будто смех ее племянника был чем-то в высшей степени неприличным.
— Твой дядя хочет поговорить с тобой, — сказала она Марку, глядя на Лэйкен.
Вопросительно подняв бровь — очевидно, тон Мириам покоробил его — Марк извинился и пошел прочь.
Подождав несколько секунд, чтобы он вышел за пределы досягаемости ее голоса, Мириам подошла ближе и спросила, отбросив всякие церемонии:
— Зачем вы здесь? Вы сказали, что приехали в Чикаго, чтобы увидеться с Марком. Затем вы являетесь сюда без всякого приглашения, хотя ясно, что вас не хотят видеть. Для чего? Что вам нужно?
Лэйкен спокойно выдержала враждебный взгляд ее голубых глаз.
— Собственно, вас это не касается, но если вам так хочется, я скажу. У меня возникли некоторые затруднения, и я надеюсь, что Марк поможет мне их разрешить. Мне нужно, чтобы он поехал со мной в Техас и применил тайные приемы Джозефа Два Дерева, который научил…
— Вы с ума сошли. — Голос пожилой женщины задрожал от гнева. — Неужели вы всерьез полагаете, что мой племянник станет нарушать течение своей жизни, чтобы тащиться Бог знает куда, и помогать людям, подобным вам? Ничтожным людям, устраивающим семейные обеды и продающим свечи зажигания фермерам?