Драго почти не различал их глаз, но чувствовал, что они смотрят на него, пристально, изучающее, они будто испытывали его взглядом, прежде чем испытать словами.
Молчание длилось долго. Верный признак того, что из него хотят вытянуть как можно больше, прежде чем состоится собственно разговор. Драго неплохо справлялся с собой. Правда, под этими стрелами взглядов он не мог ни о чём думать, вся энергия уходила на то, чтобы оставаться бесстрастным, но в данный момент суетливые размышления, терзавшие, пока он поднимался на верхний этаж башни, были не особенно нужны.
Неожиданно Луж пошевелился, и Драго, внутренне вздрогнув, приготовился к началу разговора. Однако никто из четырёх старцев, сидящих полукругом, не произнёс ни слова. Лишь спустя ещё три–четыре минуты Старх, наконец, заговорил:
— Хорошо, Драго. Можешь взять себе стул и сесть.
Голос был мягкий, уверенный, пропитанный внутренней силой. Не властью, именно силой ума и достоинством отдельно взятого человека.
Драго склонил голову.
— Спасибо, отец, но в твоём присутствии я предпочитаю стоять.
Никто никак не отреагировал на эту дань уважения подчинённого, лишь Старх сделал неопределённый жест рукой, но он мог означать что угодно, даже «как хочешь».
— Ты прошёл час Бдения, — Старх сделал паузу и продолжил. — Твой Учитель считает, что ты обладаешь более острым умом, чем его другие ученики. При этом ты воин, не уступающий многим опытным монахам.
Драго осторожно поклонился. Холод, хозяйничавший внутри, начал отступать. Конечно, поторопившись с выводами, он мог и ошибаться, и начало разговора ещё ни о чём ни говорило, но сдерживаться было свыше его сил. Похоже, его рандеву в потайную комнату осталось незамеченным. Это было самым главным. Не важно, прошёл он этап ученичества или нет, для упорного всегда остаётся шанс продвинуться дальше, но не для того, кто нарушил общие правила талха.
— О твоей дальнейшей судьбе в нашем братстве мы поговорим позже. Но прежде, чем сообщить, зачем ты вызван, позволить задать тебе один вопрос.
Драго напрягся, интуитивно, не успев ни о чём подумать.
— Скажи, что было до Великой Катастрофы?
2У Драго спёрло дыхание. При этом он старался не измениться в лице, что было особенно сложно, если учесть, что иглы их взглядов впились в кожу ещё больнее.
Что это было? Провокация? Хотят, чтобы он признался лично?
Он смотрел на главу Ордена, но перед глазами почему–то возникло лицо Учителя. Какой бы проступок не совершил талх, говорил тот, он не терзается этим. Если всё позади, если ничего нельзя изменить, терзаться бессмысленно. Нужно лишь сделать выводы на будущее, но ни в коем случае не обращать их в прошлое.
Получалось, Драго, отстраняясь от найденного в библиотеке, мог даже признаться в содеянном, это уже не имело значения. Почему–то Драго воспротивился подобной мысли. Что если никто всё–таки не следил за ним во время часа Бдения? Как они докажут это, если он не оставил в тайнике никаких следов? Отрицай! Возможно, этот отдающий жутью вопрос вовсе не является ударом в спину, и для него у главы Ордена имеются свои причины.
Пауза затягивалась, и Драго суматошно, так и не сумев расслабиться, искал подходящий ответ. В конце концов, чувствуя, что дольше тянуть нельзя, и он выдаст себя, Драго склонился к тому, что должен официально знать каждый монах.
— До Великой Катастрофы не было ничего. Одна Пустота.
Старх чуть заметно кивнул.
— Драго, а ты не задумывался, насколько верной является эта истина?
Драго сглотнул. К счастью, он уже достаточно владел собой.
— Зачем, отец? Ведь это же истина!
Старх снова кивнул, непонятно, удовлетворённый ответом или нет.
— Да, истина, но кто её придумал? — Старх не спрашивал, он размышлял, и Драго промолчал. — Тот, кого мы не знаем и никогда не видели. Тот, кто был таким же смертным. Тот, кто был отягощён терзаниями и проблемами, как и большинство остальных людей. Между тем это не совсем так.
Старх подался вперёд, родив в голове Драго иллюзию, что он вот–вот коснётся молодого монаха протянутой рукой, хотя между ними было никак не меньше пяти метров.
— Я имею в виду Пустоту.
Трое старцев из Совета зашевелились, точь–в–точь люди, которым стало неуютно от посторонних разговоров. Драго сейчас хотелось только одного — скорее уйти отсюда. Пусть Старх замолчит, остановится на том, что уже сказал, и Драго избегнет чувства, что его посвящают в тонкости некоего преступления, после чего он также станет незримым соучастником. Однако Старх продолжал:
— Впрочем, не только Пустоту. И Великую Катастрофу тоже. Конечно, она была, но только её сущность извратили за столетия религиозные учения.
По–видимому, на лице Драго всё же появилось удивление, и Старх сделал небольшое отступление:
— Ты спрашиваешь, почему наш могучий Орден не вносит в жизнь это Знание? К сожалению, люди в большинстве своём слабые существа, и, чтобы спасти их, приходиться идти на искажения. Настоящее Знание повредит им. Очень давно один из моих предшественников вместе с Советом Ордена принял решение хранить истинную суть о Великой Катастрофе. Это было мудрое решение. Возможно, отчасти благодаря ему человечество когда–то выжило. Чтобы тайна оставалась прежней, со временем истину пришлось закрыть даже для большинства самих талхов.
Драго вздрогнул. Происходящее оказалось сильнее его самообладания. Это не укрылось от Старха. Он никак не отреагировал, но Драго почувствовал это.
— Тебе выпала честь прикоснуться к Знанию, Драго, — шёпот Старха чем–то напоминал шипение поверженной змеи. — О причине этого ты узнаешь чуть позже.
Драго заставил себя поклониться в знак признательности. В голове царил сумбур. Разложить его и тем самым уничтожить было нереально — Старх не делал пауз и сыпал стрелами фраз одна за другой.
— Великая Катастрофа отнюдь не создала этот Мир. Она едва не убила его. До неё была мощная цивилизация, наша по сравнению с ней — недоразвитый ребёнок. Те люди начали подчинять себе даже Природу. Их было очень много, у них были города, где проживало людей больше, чем сейчас на Всех Заселённых Землях.
Драго с благоговением представил подобное скопление человеческих тел, и это получилось с громадным трудом.
— Что же случилось? — вырвалось у Драго, и он смутился, что заговорил без приглашения.
Однако это не вызвало неудовольствия ни у кого из четырёх человек, сидящих перед ним. Похоже, они понимали, что ситуация, мягко говоря, отличается от обычной.
— Эпидемия. Люди Прошлого могли лечить многое, буквально творить чудеса, но появилась зараза, против которой они так и не нашли спасения. Три четверти умерло за считанные недели. Остальные умирали постепенно, большинство — из–за условий, которые стали неприемлемы после прежнего устройства жизни. В живых осталось мало, и они влачили жалкое существование. Лишь их потомки, приспособившись, дали некое развитие. Дали начало иному Миру. Нашему.
Старх ненадолго замолчал. Молчал и Драго, хотя в голове у него мошкарой крутились тысячи вопросов. Прав был Лон, прав! До Великой Катастрофы жили другие люди!
— Теперь ты знаешь всё, — заговорил Луж.
Голос колючий, как порывы северного ветра.
Драго перевёл взгляд на него. Внутри расплавленным металлом растекался вопрос: почему же вы мне всё это рассказываете?
Старх мучил его не долго.
— О той эпидемии сохранились кое–какие данные. В частности, симптомы, что положили начало. И вот в чём дело, Драго. К нам поступили сведения о больных с этими же симптомами. Сразу с нескольких прямо противоположных мест. Пожалуй, этих людей смогут изолировать, но всё говорит за то, что это не особенно поможет. Нам грозит эпидемия. Та эпидемия, что уничтожила цивилизацию Прошлого!
3