— Приветствую э-э-э… премногоуважУемый путник. Меня кличут Харном, а моего безмозглого друга — Тарек. Мы здесь по очень важным делам и никому… хм-м-м… ну вообще не мешаем и это… как бы и не планировали. Кто ты и о каком предложении ты говорил, брат? — слова гнума прозвучали словно согревающий бальзам на разломанное и вымотанное тело. Я попытался улыбнуться, но боль отдалась в челюсть и получился неприятный оскал. Плохо. Иногда мимолетная улыбка или многозначительный жест может решить судьбу целого государства. «Если выживу — обещаю натереть лицо крапивой и неделю тренироваться мимике и жестикуляции перед зеркалом», — ухмыльнулся я про себя своей гениальной идее.
Я попытался сказать, но не смог. Язык меня не слушался. Колоссальными усилиями я выудил из походной сумки мешочек с монетами. Теперь нужно передать его как-то гнуму.
Я прикрыл глаза и отключил свое сознание. Мне нужно совсем немного времени.
Леса нет. Врагов нет. Меня нет. Есть сила, мощь, величие… боль. Боли не должно быть. Я прошу уйти боль хоть на мгновение. Я очень люблю боль. Я благодарю ее за то, что она есть и предупреждает меня об опасности для плоти. Страх. Страха нет. Страх это корень всего сущего, что можно назвать пагубным мышлением. Страх — это зависть, потому что ты боишься, что у другого больше чем у тебя. Страх — это ревность, потому что ты боишься, что у тебя отнимут любовь. Страх — это лень, потому что ты боишься действовать. Страх — враг мысли и враг моего Я…
Я открыл глаза. Я смог выудить лишь малую крупинку силы. Моим подсознанием слишком сильно завладел самый страшный враг любого Мага — Страх. И эту толику силы я израсходовал на то, чтобы мимолетным движением кисти руки с вывихнутым пальцем отправить к ногам гнума холщовый мешочек с десятью золотыми монетами. В пальце неприятно хрустнуло, боль затмила глаза и какое-то мгновение я ничего не видел. Я погружался во тьму… она ждал меня так долго…
Встать!!! Я сжал кулак с повисшим пальцем и с хрустом вставил сустав на место. Боль и прилив злости в кровь сделали свое дело. Глаза прозрели и горели огнем, на лице проявилась дикая гримаса. Последнее и самое нестабильное средство выполнения задания Академии Хронистов — контролируемый гнев разрастался в груди. На былую вежливость сил уже не хватит.
— Там десять золотых монет… Отправляйтесь обратно в таверну и ждите… Получите еще двадцать золотых монет… Дело простое… Выполните — обогатитесь и уйдете куда хотите… Ослушаетесь — умрете… Без вопросов… Ступайте… — монолог получился очень обрывчатый, но выговорить эти, уплывающие во мрак сознания, отрывки мысли удалось без запинки. Обессиленное тело страдало, но гнев отчаянно хотел рвать плоть своих врагов. Разум держал эти чувства в стальных оковах.
В недоумении человек приоткрыл рот, а гнум захлопал ресницами. Казалось бы, Харн совершенно забыл, что мгновение назад он трясся от страха. Топор бессмысленно обвис в руке и царапал своим навершием землю. Мало кто смел когда-либо говорить с ними в таком тоне, да еще и угрожать расправой.
— Да я тебя!.. — очнулся Тарек и шагнул в мою сторону. Тень от тяжелого меча черканула по моей шее своим уродливым лезвием.
— Стой, Тарек… — тихо произнес Харн. Казалось, что гнум начал сходить с ума. Его лицо совершенно ничего не выражало. — Мы уходим… Будем ждать в таверне.
— Чегооо? — протянул Тарек, очередной раз останавливаясь на месте. — Да у него с собой еще двадцать монет. Замочим его и…
— Да послушай ты меня хоть раз в жизни, идиот!!! — взревел гнум. Если бы у меня были силы я бы, скорее всего, вздрогнул от такой неожиданной перемены в его голосе. — Ведешь себя как тупое животное. Хотя ты и есть животное…М-Ы У-Х-О-Д-И-М! — четко и по буквам выговорил он пораженному Тареку.
Харн нагнулся и поднял с земли походную сумку. Захватив с собой тлеющее полешко из костра, он развернулся и пошел на юг по уже протоптанному ими бурелому.
Тарек проводил непонимающим взглядом гнума и повернулся лицом ко мне. Страх! Человек долго смотрел на меня странными и казалось… умными глазами. Он решал, что ему делать. И он решил…
Уверенным шагом он наступал на меня и… нагнувшись, поднял походную сумку гнума и его второй топор. Сам Харн же сейчас плелся через бурелом кустарников с поклажей Тарека и лишь с одним топором, совершенно не обращая на это внимания. Одарив меня напоследок взглядом, в котором читалось только «ещё увидимся», человек широким шагом последовал за своим трусливым другом.