«Как ты поживаешь? Шлем тебе это письмо с благословения Герцога Адвана. Он великодушно разрешил главе купеческого дома воспользоваться его возможностями и предоставил свою прекрасную птицу. В этом месяца я буду краток. Твоей сестре Киране стало хуже, но мы делаем все чтобы болезнь не обострилась. Она очень тебя ждет и скучает. С мамой все хорошо, мы с ней открыли новое дело — наняли очень умелого владенского поводыря и теперь можем перевозить специи в Страгос через тюремные топи. Там у нас очень хороший деловой партнер. Поэтому, мы очень тебя ждем: твои умения нам бы очень пригодились. Пожалуйста, не медли! Желаю тебе крепкого здоровья!
Не подведи нас.
Твой папа!»
Я перечитал пергамент еще один раз. Посмотрел на обороте и проверил бумагу на наличие отголоска Эха Шёпота, но больше ничего не обнаружил. Гнев начал разрастаться во мне безжалостным паразитом: глаза стали плохо видеть, уши плохо слышать.
— Безмолвие — это путь, — прошептал я, заставляя себя успокоиться. — Гнев — это пустота.
Второй раз за десять лет я не смог. Не успокоился. Мимолетное движение руки и утяжеленное сталью воронье перо со свистом улетело в противоположную стену. Резким движением я встал и вышел из своей комнаты.
Дубовая гнилая дверь медленно закрывалась с протяжным и противным скрипом. Тяжелое воронье перо Кавасара, предназначенное не только для начертания букв, торчало в прогнившей стене. По нему медленно стекала бурая густая кровь. За стеной больше никто не жевал. Белый ворон сидел на месте и смотрел слишком умными глазами…
— Сколько, ты говоришь, мне платишь, старый скряга? Придворного кухаря, говоришь, наймешь, а? Ну-ну, — кухарка стояла у плиты и ворчала на Борака, который ловкими движениями потрошил мелких карасей, выловленных в ближайшем пруду.
— Я, между прочим, этой дыре свою жизнь отдаю, а ты о грошах тут печешься своих, — распылялась Шеня, остервенело помешивая бульон из говяжьих костей. — Нет дураков здесь работать кроме нас.
— Больно она тебе нужна. Я здесь вообще уже пятый год, а у меня дети и жена в Страгосе. А тебя-то кто ждет? — Борак тоже начинал закипать и отрезал от карася больше, чем нужно.
— Д-да… как ты… — кухарка кинула на стол поварешку. Ее, и без того пухлые розовые щеки, стали пунцовыми, — Да я… я…
Глаза Шени предательски заблестели. Задрав подол фартука, она быстрым шагом выскочила из кухни. Вслед спешно затихающим шагам он успел услышать всхлипывание доброй кухарки.
— Вот черт… не подумал… — трактирщик сменил гнев на грусть и устало бухнулся на грязный табурет. В руках трепыхалась еще живая рыба.
— Согласен, не подумал, — холодный голос нарушил гнетущие думы Борака. Он вздрогнул.
На входе в кухню стоял высокий, худощавый полуальв. Черные длинные волосы спадали ему на глаза и было тяжело понять куда он смотрит. В руках он держал непонятные бумажки.
— Тьфу ты, Хеллор! Опять подкрадываешься? — молодой альв пугал трактирщика, но он старался этого не показывать.
В таверну Хеллор попал примерно полгода назад с рекомендациями из Ашомвела — альвского города, который помогает содержать эту непопулярную таверну. Борак никогда не забывал, что его заведение больше нужно ИМ, чем ему самому. Молодому лысому старцу нужны были только их деньги. И он никогда не задавал лишних вопросов. Раз в месяц он забирал свою золотую монету из дупла старого дуба, что растет напротив главного входа в таверну и символизирует ее название: Таверна «Старый Дубок». «Обычные шпионы со своими интрижками… Хотят знать, кто проходит через земли альвов по северному тракту Страгоского Разлома», — утешал он себя, но никогда не поднимал эту тему со своим рабочим. Единственное, что в нем глубоко задевало Борака — за полгода на лице Хеллора не появилось ни одной морщинки. Он по сей день все также свеж и молод. Только чистокровные альвы не старели в Поясе Полувременья, а он полукровка. Почему же тогда?
— Не стоило так говорить, Борак. Всю ее семью освежевали клаахаты. И, скорее всего, зажарили и сожрали на ужин, — на лице Хеллора не дрогнул ни единый мускул. Он говорил об этом слишком уж…естественно.
Молодой альв подошел к вертелу, на котором томилась баранья ножка. Мгновение разглядывая тлеющие угли, он легким движением руки бросил на них пергамент. Бумага мгновенно вспыхнула синим пламенем, не оставив даже пепла. «Шпионская дрянь», — выругался про себя Борак.
— Не хватает розмарина, — что-то перебирая в руках, еле слышно сказал Хеллор, многозначительно долго наблюдая за каплями жирка, стекающими с сочной баранины.