- Этот зверь мелкий. Очень мелкий. Не похож на главного духа, - усмехнулся воин, - И его вождь за него не вступился. Может, это младший сын. Может, он себя плохо вёл.
Засмеялась. Его тёмные глаза как-то странно блеснули.
- Он ест траву. И кусочки фруктов. Будет тебя охранять, - Хаарр постучал пальцем по камню сверху, - Эй, мелкий! Будешь её охранять! Если случится беда, я тебя буду жарить на углях. Долго буду жарить. Поешь сама.
И… и он просто ушёл… Он… умеет улыбаться! По-другому… и говорить спокойно… умеет не кричать…. И… и в этот день Хаарр не бил меня…
Луна несколько раз рождалась, взрослела и умирала…
Люди перенесли шалаши в пещеру, затянули их шкурами… Хаарр принёс шкуру полосатого зверя. Люди много шептались. Ждали, отцу подарит. Или матери. Но он принёс шкуру в мой шалаш. Сам отскоблил плоть зверя, вымыл, высушил. Я лежала на шкуре полосатого зверя… спала на ней… ела… смотрела на зверя в камне… Он закопался в обрезки шкур и спал. Если долго тормошили, то просыпался. Потом снова спал.
Я лежала на шкуре полосатого зверя… часть руки зажила. Отвалилась присохшая кровь. Рука была вся в шрамах. Я могла немного сжимать пальцы. Я училась использовать другую руку. Мне стало страшно не делать даже простых движений. Поэтому я училась использовать другую руку.
Я лежала на шкуре полосатого зверя… другой полосатый зверь гнался за мной и Кьякью… но Кьякью больше нет… я осталась одна…
Я говорила только с Хаарром и младшей женщиной вождя. У женщины вождя родилась дочка. Я смотрела на неё… и было больно… она улыбалась матери…
Мой мужчина больше не швырял меня на пол, не мял руками, не трогал мой живот… Он иногда приходил в мой шалаш, лежал рядом. Обычно молча. Иногда спал. Иногда спал всю ночь. И потом уходил. Сказал, когда ещё мой шалаш был у горы:
- Если я не буду спать рядом с тобой, все будут думать, что я тебя ненавижу. Так люди осмелеют. И кто-то захочет тебя обидеть. Но я буду иногда спать рядом и есть рядом. Они будут думать, что ты моя женщина. И так никто не осмелится тебя обидеть.
И мне пришлось терпеть, что он иногда приходит ко мне, ест рядом и спит рядом. Но он больше не прикасался ко мне.
Рука зажила. Тело ослабло. Я чувствовала слабость. Иногда мир качался. Я выползала из пещеры, вдыхала холодного воздуха. Иногда еда выходила через мой рот. Однажды младшая женщина вождя вышла следом. Она долго смотрела на меня.
- Ты родишь сына, - сказала вдруг.
- С-сына?! Но Хаарр…
Замолчала. Не их дело. Или… или того дня, когда мой мужчина сорвал с меня одежду, хватило? Но сын… его сын… я хотела родить сына от Кьякью...
Отчего-то убежала от неё. К реке. Берег был засыпан белой пылью. Холодной. Жгучей. И воду затянуло коркой как запёкшуюся рану. Там, где я родилась, не было такого.
Осторожно спустилась. Протянула ногу к ране на реке. Поскользнулась. Завопила.
Жёсткие руки схватили меня за запястья, сжали. До боли.
- Ты обещала жить, - сердито сказал мой воин.
Это он меня схватил. Нашёл на берегу.
- Ты сильно ненавидишь меня? – спросил он хрипло, - Так сильно, что хочешь утонуть с моим ребёнком?
Робко затихла.
- Мне рассказала Ниа. Ты… - он шумно выдохнул, - Почему ты мне не сказала, что в твоём животе растёт мой ребёнок?!
- Я… я не знала…
Он притянул меня, сжал мой подбородок. Твёрдо. Мне стало больно.
- Это правда?
- Я не знала!
- Глупая женщина, - сказал глухо, - Ценная женщина, которая родила ребёнка вождю или его сыну.
Я опустила взгляд. На его ноги, обтянутые мехом. Из рваной шкуры на руке вытекала кровь. Он пришёл с охоты. Он спешил, не завязал рану.
- Злая женщина, - тяжёлый взор, - Ты ненавидишь меня, но причём мой сын?!
- Я… я…
Хаарр вдруг снова обхватил меня в кольцо жёстких рук. Коснулся лицом моей щеки и волос.
- Роди моего ребёнка. И я больше никогда к тебе не прикоснусь. Только одного ребёнка.
- А… а если это будет дочка?