Художник вновь смотрел в ту точку, в которой он видел что-то. Затем нагнулся к ящичку и подбирая краски стал делать вид, что смешивает их на палитре. И никто не видел, что он плакал.
Его слезы падали на краски и смешивались с ними.
ИДЕТ ЧЕЛОВЕК
Воскресенье. Центр города. Уже скоро полдень. Человек идет по улице. Тысячи таких же идут по уличным артериям. Иные не торопясь, другие суетно. Человеку хочется поговорить. Но с кем и как? Нельзя начать разговор на улице — не положено. Разве адрес спросить? Ответят: «Извините, не знаем». Человек идет дальше. У витрины стоит группа людей. Остановился и он.
— Хорошие вещи!
Кто-то взглянул на него и, выждав две-три секунды, отошел. Остальные замолчали.
Идет человек — один. Улица выводит к набережной. На ней парк. Людей и здесь много, но больше пожилые и дети. В песочнице копается несколько ребятишек. Он присел на корточки. Взял горсть песка. Из кулака посыпалась золотая струйка.
— Хороший песочек! А? — и его глаза стали голубыми и добрыми.
Детишки настороженно поднялись и медленно стали отходить к скамейке. Женщина, сидевшая там, отставила вязанье и подозрительно глядела на незнакомца.
Он не без усилия поднялся и пошел далее. Группа стариков заняла перед цветником целую скамейку. Подошел. Никто не обращает внимания. Стой и слушай. Он слушал. Говорят — так обо всем. Постоял и пошел.
Идет человек по городу. Делать нечего? Может, ищет что-то? Много таких — воскресенье.
Церковь на пути. Вошел. Служба кончалась. Священник говорил проповедь:
— Берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения. Так бывает с теми, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет. Душа больше пищи и тело одежды. Посмотрите на лилии…
Человек дальше не слышал. Его собственные мысли нахлынули и заполнили его: «Так это, что я говорю! Это мои слова! И это правда! Правда!»
После службы все вышли, а он все сидел на скамейке. Подошел сторож и сказал:
— Церковь закрывается. Если хотите, приходите вечером.
Проходивший священник, но уже без облачения, взглядом остановил сторожа и обратился к сидевшему:
— Могу я вам помочь чем-либо?
Человек молчал.
— Если вы голодны, пойдемте и мы пообедаем вместе.
— Спасибо, но я все имею. Я не имею только… ну, вот то, о чем вы говорили в проповеди.
Священник сел рядом и сказал:
— Может быть, вы расскажете, что у вас на душе?
Человек вдруг злобно посмотрел на него. В полумраке серые глаза его были холодны и голос зазвучал раздраженно:
— Я не имею того, о чем говорится в вашем евангелии. Я человек сегодняшнего века. Меня с детства учили приобретению ценностей, как основе всего в жизни. И я сделал все, чтобы их иметь. Я работал по двадцать часов в день, я перешагивал через людей и я достиг всего, всего! Но это оказалось призраком. Все, приобретенное мною, как-то мешает мне… У меня нет покоя. У меня нет… души, что ли? Я не знаю. Вы говорите: «Душа больше пищи и тело одежды». Верно! Верно! — он уже почти кричал. — Но где эта душа? Какая она? Как узнать эту другую жизнь, о которой вы говорите? Как? Ка-ак?!