* * *
Муки мои
Беспримерны. Когда бы нашелся
Хоть один человек,
Испытавший такое, я знаю,
Он пришел бы меня навестить.
* * *
Как же мне быть?
Что поможет рассеять
Ночную тоску?
Днем хотя бы вздыхаю, глядя
На долгий, унылый дождь…[50]
* * *
Те дни позади,
И он успел уже, верно,
Меня позабыть.
А я все еще надеюсь
И помню давние клятвы…
* * *
Родилась человеком,
А в любовном огне сгорела,
Как летняя мошка.
Только вот ни единый взор
Того, увы, не приметил.
* * *
Все это тоже[51]
Было в далеком прошлом
Предрешено.
Сомнений и быть не может,
Но как тут не сокрушаться!
Человеку, который, придя поздно ночью, ушел рано утром…
Даже снять не успев
С кипарисовой дверцы засовы,
Тут же уйти —
Не так-то легко, но, как видно,
Другие считают иначе.
* * *
Мне казалось всегда —
Это дело рыбачек, живущих
У моря Ёса.
Но сегодня и я добываю соль,
Выжимая свои рукава.
* * *
Нет в нашем мире
Цвета, который бы звали
Цветом любви.
Но ничто не может так ярко
Все предметы вокруг окрасить.
* * *
Вечерней порой
Думы всегда печальнее…
А вдруг только мне
Так грустно? О, если б кого-нибудь
Я могла о том расспросить…
* * *
Слово скажешь одно
Иль другое — все они слуху
Равно привычны.
Только рыдания могут
Выразить чувства сполна.
* * *
О, почему
Я на тебя обижалась
В те давние годы?
Знаю теперь: и сердечные муки —
Залог долгой любви.
Один человек поклялся мне: «Мы должны говорить друг другу все без утайки». А потом, не знаю уж, что пришло ему в голову, только он сказал: «Почему бы и не пошалить иногда, от людских прячась взоров»…
Но, право, где же
Прятаться нам с тобою?[52]
Разве только в душе
Остался случайно какой-нибудь
Неизведанный уголок?
Узнав о том, что Косикибу-но найси[53] впервые посетил бывший министр Двора со Второй линии[54], Правый министр Хорикава[55] прислал…
Таясь от людей,
Досадую — как не досадовать?
Ведь помышлял
Лиловый наряд с прихотливым узором
Надеть сверху, чтоб всем было видно[56].
Ответ:
Только посмей
Лиловый наряд узорчатый
Сверху надеть,
Тут же всем расскажу я,
Что это лишь «мокрое платье»…[57]
Человеку, который ушел, заявив, что слишком поздно открыли ворота…
Быть может, длинна,
Но вовсе не бесконечна
Осенняя ночь,
Подожди, я скоро сниму
С кипарисовой дверцы затворы.
Человек, с которым я встречалась, попросил меня сложить песню, рассчитывая послать ее другой женщине, но сначала я написала о своем…
Бывает и так:
В слова облечешь, и рассеется
Глухая тоска…
Но забуду ли я? — Любовь
Безраздельно царит в моем сердце…
Когда тот же человек порвал со мной…
Сколько же горя
Довелось мне изведать, волны тоски
Не раз подступали к сердцу…
Отчего, несмотря на обиды,
Продолжаю тебя любить?
Однажды человек, который так же, как и я, стремился сохранить нашу связь в тайне, стал пенять мне, мол, со мной так трудно встречаться…
А разве ты сам
Всегда во всем подчиняешься
Велениям сердца?
Поразмысли об этом, тогда
И меня, быть может, поймешь.
Один человек, тайно меня посещавший, на пятый день пятой луны[58] — не знаю, что уж там пришло ему в голову, — покинул меня уже после того, как совсем рассвело, а потом прислал письмо, в котором были такие слова: «Я рад, что сегодня всем стало ясно…» Вот как я ответила:
Пусть и рискнул
Ты ко мне заглянуть случайно,
Люди станут коситься.—
«Уж не успел ли он корни
В доме ее пустить?»
Человек, который время от времени писал ко мне, на восьмую луну прислал письмо, в котором были такие слова: «Роса на моих рукавах. Я ответила:
Что делать — осень…
Печалей людских не ведают
Листья мисканта,
Но взгляни, и они поникли
Под тяжестью хладной росы.
Обидевшись на возлюбленного…
У горных вершин,
Где отступают мысли
О грядущих разладах,
Даже здесь разрастается лес
Бесконечных людских стенаний.
Однажды, когда я беседовала с одним человеком, ко мне пришел еще один, а утром, после того как они оба ушли, я отправила им такую песню…
Эта луна,
Неприкаянно одинокая
В небе пустынном,
Вдруг беспощадным светом
Озарила мою судьбу.
Однажды, когда я была забыта Ясумасой[59], меня посетил Канэфуса…[60]
Тайком от людей
Печалиться и вздыхать —
Как это привычно!
Ведь расставаться с цветами
Приходится каждой весной.
Мы давно не встречались с принцем Ацумити, но однажды осенью он вспомнил обо мне и приехал…[61]
Когда бы тебя
Я ждала, то, верно, страдала бы
Именно так…
Но кто бы мог ожидать,
Что в этот осенний вечер…
вернуться
50 «Как же мне быть?..» — за основу взято стихотворение Аривара Нарихира из антологии «Кокинвакасю», 616: «Спать не сплю, // Но чтоб бодрствовал, — тоже не скажешь… // Наступает рассвет, // Днем хотя бы вздыхаю, глядя // На долгий весенний дождь…»
вернуться
51 «Все это тоже…» — в некоторых сборниках этому стихотворению предшествует прозаическое вступление:
«Человеку, который совершенно для меня неожиданно обманным образом проник ко мне…»
вернуться
52 «…где же прятаться нам с тобою…» — Идзуми Сикибу нарочно делает вид, будто понимает употребленное мужчиной слово «какурэасоби» (тайные шалости), как «игру в прятки».
вернуться
53 Косикибу-но найси — см. коммент. 94 к «Дневнику»:
<94 … — речь идет о дочери Идзуми Сикибу от Татибана Митисада, известной под прозванием Косикибу-но найси. Она была придворной дамой императрицы Дзётомон-ин (Фудзивара Сёси, супруга императора Итидзё), скончалась в 1025 году. Была известной поэтессой, ее стихи есть во всех поэтических антологиях после «Госюивакасю» (1086).>
вернуться
54 Министр двора со Второй линии — Фудзивара Норимити (997-1075), первый муж Косикибу-но найси, сын канцлера Фудзивара Митинага.
вернуться
55 Правый министр Хорикава — Фудзивара Ёримунэ (993-1065), сводный брат Норимити, сын Фудзивара Митинага. Был поэтом, имеет домашнюю антологию. Судя по этому стихотворению, он сам имел виды на дочь Идзуми Сикибу.
вернуться
56 «Лиловый наряд с прихотливым узором…» — см. примеч. 41. Ёримунэ хочет сказать, что имел намерение сделать Косикибу-но найси своей официальной женой.
вернуться
57 «Что это лишь “мокрое платье”»… — см. коммент. 76 к «Дневнику»:
<76 «…мое мокрое платье просохнет…» — «Мокрое платье» («нурэгину») — безосновательные слухи. «Надеть мокрое платье» — значит дать повод к сплетням. Идзуми Сикибу предполагает, что, если она решится переехать в дом принца, он, возможно, перестанет подозревать ее в изменах.>
вернуться
58 Пятый день пятой луны — см. коммент. 31 к «Дневнику».
вернуться
59 Ясумаса — Фудзивара Ясумаса, второй муж Идзуми Сикибу.
вернуться
60 Канэфуса — Фудзивара Канэфуса (1002–1069), известный поэт.
вернуться
61 «…он вспомнил обо мне и приехал…» — это же стихотворение есть в «Дневнике» (см. стих. 11), но там говорится о том, что принц как раз не приехал к Идзуми Сикибу. Соответственно по-разному можно понимать конец стихотворения. В «Дневнике» последняя строка («омоимокакэну кёу но юугурэ») скорее толкуется как «неожиданно, сверх меры (печальный) сегодняшний вечер», здесь, в Собрании стихов (при том, что здесь вместо «кёу но юугурэ» дается вариант «аки но юугурэ») — как «неожиданно, сверх меры (радостный) осенний вечер».