Выбрать главу

Человеку, который, порвав со мной, перестал навещать меня…

Но ведь сердце осталось, Сердце, полное жгучей обиды. Так почему Не приходишь, будто о том И знать ничего не желаешь…

Однажды в дни восьмой луны один человек, зайдя ко мне, забыл у меня веер, на котором были нарисованы листья бамбука, покрытые росой. Через некоторое время я вернула ему веер, а с ним такую песню…

Ты так быстро ушел — На рассвете, едва пробудившись. Даже эта роса, Окропившая листья бамбука, Дольше в доме моем задержалась.

Человек, который долго не навещал меня, вдруг прислал привязанное к ветке ямабуки письмо, в котором были такие слова: «Простите мне столь долгое молчание»…

Тебя вовсе не жду, Но если скажу: «Прощаю», Ужели придешь? Ужели сорвать решишься Пышный цветок ямабуки?[62]

Узнав, что тот же самый человек вернулся в столицу, привязала к тому же самому цветку и отправила…

Уныло вздыхая, Думы свои устремляю К цветам ямабуки, Как они там, одинокие, Цветут в далеком Идэ?[63]

Человек, тайно навещавший меня, пришел как-то в дождливую ночь, а потом прислал письмо, в котором писал, что промок…

Невидимый взорам Дождь все льется и льется… Что же скажу Тому, кто узнать захочет — Отчего мокры рукава?

Один человек постоянно писал ко мне, и я подала ему надежду, что на двадцатый день, непременно… Когда же он ответил: «Как долго ждать…», написала:

Ужели не знаешь О том, что осенней порою На двадцатую ночь Луна явится взору на миг, Выглянув из-за ветвей?

Я упрекнула одного человека, узнав, что он обменивается письмами с другой женщиной, он же стал все отрицать, тогда я написала ему:

Сердце твое Опустело, я знаю, и что же — Дней паутину Ты и теперь плетешь, Как плел до этого дня?

Человеку, который сказал, что не забудет меня, пока живет в этом мире…

Вот если бы мне Удалось задержаться подольше В этом мире, тогда Я б, наверно, сумела проверить, Забудешь меня ты иль нет?

Один человек сказал мне: «Неужели еще когда-нибудь,», — имея в виду женщину, к которой иногда обращал свои речи, но спустя некоторое время в одну дождливую ночь[64] я узнала о том, что он снова отправился к ней, а потому послала ему…

Слышала я: Ты давно позабыл дорогу К горе Три зонта, И можно ли было подумать, Что даже в дождливую ночь…

Когда человек, который должен был прийти, не пришел…

Будешь вечно любить — Клялся ты и, видно, той клятве Готов изменить, Что ж, пусть так, но хотя бы сегодня Ты мог меня навестить…

В то время, когда было отчего печалиться, глядя на луну…

О, если бы рядом Был хоть кто-нибудь, чтобы могла Его расспросить: Так ли сердце его замирает, Когда он глядит на луну?

РАЗНОЕ

Однажды, томясь от тоски, стала записывать всякие пустяки, невольно приходящие в голову, и в частности — каким бы я хотела видеть этот мир…

О, если б всегда Вечера были ясными, лунными, Все как один, А люди бы ведать не ведали, Что такое кромешная тьма…

* * *

О, если б всегда Вёсны сияли цветами, Все как одна, И лепестки никогда бы Не покидали ветвей.

* * *

О, если б всегда Бились сердца согласно — Все как одно. Чтобы не так, как теперь: Одни любят, другие не любят.

Хотелось бы, чтобы люди наконец решили…

Кому побыстрей Этот мир стоит покинуть: Тому, кто забыл, Или, может, лучше тому, Кто оказался забытым?

* * *

Что тяжелей: Любить того, кто покинул Уже этот мир? Или того, кто жив, но с кем Встретиться невозможно?

О странном…

В этом мире Многое кажется странным, Вот, например: Вздыхаешь о ком-то, а он о тебе Вздыхать и не думает вовсе.

* * *

В этом мире Многое кажется странным, Вот, например: Кто-то с миром расстаться готов и вдруг — Начинает цепляться за жизнь.

Когда родители мои пребывали в беспокойстве, я, написав на листке бумаги строку из песни: «Средь каких утесов…»[65] и приписав собственную песню, послала матери…

Наверное, в прошлом Слишком строго судила я тех, Кто томится, вздыхает, И в этом мире возмездие Наконец настигло меня.

* * *

Когда дни напролет Весенние льют дожди, Щемящей тоской Полнится сердце при мысли О том, как безрадостен мир.

* * *

О, неужели Я когда-то могла дорожить Собственной жизнью? Я, кому не приносит судьба Ничего, кроме горя и бед…

* * *

Каким же глубоким Станет море людских страданий, Если в него Станут все несчастливые судьбы Вливаться — капля за каплей…

Однажды поехала в Исияма и по дороге остановилась в Оцу. Глубокой ночью услышала громкие людские голоса, когда же спросила, в чем дело, мне ответили: «Это крестьянки в ступках толкут то, что зовется рисом»…

Отчего такой шум По сосновой разнесся равнине, Где водятся цапли? Они белыми крыльями плещут И громко о чем-то кричат.

На вторую луну поехала в Исияма, пробыла там несколько дней, а потом решила возвращаться и, отчего-то взгрустнув, сложила…

вернуться

62

62 Сорвать цветок ямабуки — значило овладеть женщиной.

вернуться

63

63 Идэ — место, славящееся особенной красотой цветов ямабуки (керрия, кустарник с желтыми цветами).

вернуться

64

64 «…в одну дождливую ночь…» — ненастные ночи нередко служили для мужчин предлогом, чтобы под видом беспокойства за возлюбленную восстановить распавшуюся связь.

вернуться

65

65 «Средь каких утесов…» — цитируется стихотворение Неизвестного автора из антологии «Кокинвакасю», 952: «Куда мне идти? Средь каких утесов я должен // Поселиться теперь, // Чтоб ничего не слышать // О горестях этого мира?»