Выбрать главу
От столицы Столько густых туманов Меня отделяет… Где она, в какой стороне? Решусь ли тронуться в путь?

* * *

Истомила тоска, Коротаешь в печальных думах Весенние дни. И невольно глаза застилает Зыбкая дымка слез…

Когда предавалась печальным думам…

Истомила тоска, Дни текут, и горькие слезы Льются дождем. А ты думаешь, верно, — пришла Пора долгих весенних ливней…

Когда было о чем вздыхать…

Ведь не живу В глубоком ущелье, где даже Цветы не цветут. Отчего же такую глухую тоску Приносит с собою весна?

* * *

Ведать не ведая, Что весна пришла и повсюду Расцветают цветы, Окаменевшее дерево — Прячусь на дне ущелья.

Вместе с принцем Ацумити посетила жилище прежнего дайнагона Кинто[66] в Сиракабе, а на следующий день принц попросил меня приписать несколько строк к своему утреннему посланию…

Лишь потому, Что сорвал цветущую ветку Именно ты, Мой бедный приют теперь Благоухает цветами.

В последний день третьей луны Дайни-но самми[67] попросила меня прислать ей ниток, и я написала ей так:

Ив зеленые нити Порвались все до единой, Будто их не бывало… Ведь нынешний день — последний, Только он и остался весне.

Ответ Дайни-но самми:

Зеленые ивы, Разве они исчезают Вместе с весной? Разве не сможет лето Новые нити спрясть?

Однажды, когда меня забыл один человек, я отправилась в Кибунэ[68] и, увидев светлячков, летающих над рекой Митараси, сложила…

В сердце тоска… Гляжу — светлячки над рекою, А мнится — душа, Драгоценным камнем сверкая, Вдаль уносится, тело покинув.

Ответ[69]:

В горной глуши Водопад бурлит, рассыпая Драгоценные брызги, Слез не роняй, не стоит Такой предаваться тоске.

После того как скончался принц Тамэтака, принц Ацумити прислал мне цветы померанца и велел спросить у меня: «Что вы об этом думаете?» Я ответила так:

Чем рассуждать Об этом запахе нежном, Я предпочла бы Услышать кукушку — так же Звучит ее голос иль нет?..

В стране Танго, вечером, когда Ясумаса сказал: «Завтра пойду на охоту», вдруг услышала голос оленя…

Неудивительно — Как не кричать оленю В горной глуши, Знает он, слишком близок Последний срок его жизни.

Однажды, когда было о чем печалиться, сказала, перебирая алые листья клена…

Листья и слезы — Цветом одним окрашены[70], Так почему От одних — на сердце светлее, От других — лишь темнеет в глазах?..

С конца осени не переставая шли дожди, и на первый день десятой луны сложила…

Сегодня и вовсе Ни просвета, мрачнее обычного Тяжелые тучи. Хотя и в другие дни На душе бывает дождливо…

После ночи, проведенной в лодке на море…

Качаясь в волнах, Забылась сном беспокойным И вдруг поняла — Отчего так жалобно плачут Уточки-мандаринки.

* * *

Чем бесцельно играть В роще листами, омытыми Густою росой, Ты бы, буря, меня унесла Подальше от этого мира…

Когда предавалась печальным думам…

Проснусь, и насквозь Ветер холодный пронзает, А ведь в давние дни Он пролетал стороною, Не касаясь моих рукавов.

* * *

Лишь начнется отлив, Брожу по берегу моря, Но, увы, не найти Ракушек-удачи — видно, Больше нечего в жизни искать.

В час, когда грустила, размышляя о мимолетности жизни…

Те, кто дольше меня В этом мире задержатся, смогут Мой увидеть конец. Но, увы, никто не вздохнет обо мне — Вот о чем думать печально!

Услышав, что монахиня Сёсё-но выехала из Оохара, послала ей…

Где найти уголок, Чтобы от мира укрыться? В горах Оохара Как жилось тебе, как влачила Угольно-черные дни?[71]

Однажды, когда, истомленная тоской, вздыхала в одиночестве…

В доме моем Глаз не кажешь давно, а когда-то Частым гостем бывал. Светлый месяц — один только он Навещает меня ночами.

* * *

Что станет со мной, Коль задержусь в этом мире? Осенней порой Даже сверчки беззаботные И те так жалобно плачут…[72]

Я впервые посетила Дзётомонъин[73] во время праздника[74], и вот что она написала на листке мальвы…

Если б к тебе Нити дум[75] моих не тянулись, Никогда б не расцвел Цветок встречи[76], и ты б навсегда Осталась за вервью запрета[77].

Вот что я ответила:

Когда я жила Далеко, за вервью запрета, Уже и тогда Нити моих желаний Неизменно тянулись к тебе.

Охладевший ко мне мужчина, собираясь в далекие края, спросил меня: «Как ты к этому относишься?»

Расставались и прежде, Но тогда я знала: ты рядом, В той же столице, И не было страха, что скоро Разойдутся наши пути.
вернуться

66

66 Кинто — Фудзивара Кинто (966-1041), известный поэт, один из первых теоретиков японской поэзии. В «Собрании стихотворений Кинто» («Кинто-сю») и некоторых других собраниях говорится, что это стихотворение Идзуми Сикибу послала Кинто в знак благодарности за присланную им цветущую ветку.

вернуться

67

67 Дайни-но самми (1000?—1082?) — поэтесса, дочь Мурасаки Сикибу, автора «Повести о Гэндзи».

вернуться

68

68 Кибунэ — местность к северо-западу от Киото, там находится синтоистское святилище Кибунэ-дзиндзя.

вернуться

69

69 Ответ — в некоторых списках трактуется как ответ, данный Идзуми Сикибу богом Кибунэ и прозвучавший в ее ушах мужским голосом.

вернуться

70

70 «Цветом одним окрашены…» — считалось, что слезы, проливаемые в часы тоски, окрашиваются кровью.

вернуться

71

71 «Угольно-черные дни…» — в горах Оохара (к северу от столицы Хэйан) добывали уголь.

вернуться

72

72 «Что станет со мной…» — стихотворение из цикла, посвященного памяти принца Ацумити.

вернуться

73

73 Дзётомонъин (988-1074) — супруга императора Итидзё, дочь Фудзивара Митинага, Фудзивара Сёси.

вернуться

74

74 «…во время праздника…» — имеется в виду праздник святилища Камо, так называемый Праздник Мальв.

вернуться

75

75 «Нити дум…» — во время синтоистских праздников, в частности во время праздника Камо, к веткам дерева сакаки прикрепляли нуса (см. коммент. 10) из священных нитей (юу).

вернуться

76

76 Цветок встречи — мальва по-японски «аои», в старой орфографии «аухи», буквально «день встреч».

вернуться

77

77 Вервь запрета («симэнава») — ритуальное украшение из соломенных веревок с вплетенными в них полосками бумаги, как правило, служит знаком запретной, недоступной для простых людей территории (в данном случае имеется в виду дворец).