Двустишие принца построено на какэкотоба. Сочетание «кото-но ха» имеет значение «слово» (а также «стихотворение»), но отдельно «ха» означает «лист»; «фукай» может значить «глубокий», «сильный» (о чувстве) и «яркий» (о цвете листвы). Таким образом за внешним смыслом стихотворения («какими яркими стали листья») скрывается внутренний — «какими глубокими стали наши слова (и соответственно, чувства)». (Кстати, в тексте говорится о том, что листья лишь начали краснеть, вполне возможно, что Идзуми Сикибу написала так нарочно, желая показать свое несколько ироническое отношение к чувствам принца.)
Идзуми Сикибу
| сирацую но | белая роса |
| хаканаку оку то | лишь на миг легла — так |
| мисиходо ни | показалось, но… |
К двустишию, сочиненному принцем, Идзуми Сикибу добавляет трехстишие, за внешним смыслом которого («Ведь казалось, роса лишь на миг легла на эти листья») тоже скрывается внутренний («Ведь казалось, нас лишь на миг свела любовь»). «Белая роса» символизирует принца. Идзуми Сикибу намекает на то, что он слишком долго пренебрегал ею и только в последнее время стал проявлять к ней некоторый интерес.
95. Идзуми Сикибу
| кадзураки но | Бог Кадзураки, |
| ками ва са косо ва | наверное, он именно так |
| омоурамэ | чувствовал себя, |
| кумэдзи ни ватасу | перебрасывая мост в Кумэдзи, |
| хаситанаки мадэ | (так безобразен, что) даже стыдно. |
Богом Кадзураки называли бога Хитокотонуси, который, согласно преданию, жил на горе Кадзураки. Эн-но гёдзя, патриарх секты аскетов, повелел этому богу построить мост над Кумэдзи (провинция Ямато) — между горой Кадзураки и горой Кимбусэн (на этих горах находились главные монастыри секты аскетов). Бог Хитокотонуси был очень некрасив и, стыдясь дневного света, работал только ночами, поэтому ему никак не удавалось закончить мост, и Эн-но гёдзя наказал его, заточив в каменную пещеру.
В слове «хаситанаки» («безобразный», «постыдный») звучит еще и «хаси-наки» («нет моста»). Идзуми Сикибу хочет сказать, что она недостаточно красива, чтобы показываться принцу при дневном свете.
96. Принц Ацумити
| оконаи но | Уж если я наделен |
| сируси мо араба | силой творить чудеса, |
| кадзураки но | разве только потому, что бог Кадзураки |
| хаситанаси тотэ | сказал, что, мол, ему стыдно, |
| сатэ я яминан | я отступлюсь? |
Развивая образы предыдущего стихотворения, в котором Идзуми Сикибу сопоставляла себя с богом Кадзураки, принц, говоря как бы от лица Эн-но гёдзя (см. коммент, к пред. стих.), намекает на то, что несмотря на ее протесты не отступится и отныне станет встречаться с ней и в дневное время.
97. Идзуми Сикибу
| вага уэ ва | Обо мне |
| тидори мо цугэдзи | и мелкие пташки не сообщат (тебе). |
| оотори но | большой птице |
| ханэ ни мо симо ва | на крылья тоже иней |
| саява окикэру | лег / она так же бодрствовала? |
Идзуми Сикибу строит свое стихотворение на образах народной песни «Большая птица»: «На крылья большой птицы, гляди-ка, иней упал. Кто об этом сказал? — Кулики-тидори сказали». Под большой птицей (в исходной песне, скорее всего, речь идет об аисте) подразумевается принц. В первых двух строках стихотворения содержится намек на то, что иней (как уже говорилось выше, иней — это не что иное, как замерзшие слезы) на рукавах (Идзуми Сикибу) настолько глубок, что кулики не оставляют на нем следов (глагол «цугэдзи» — «не сообщать», близок по звучанию глаголу «цукэдзи» — «не коснутся»). К тому же в некоторых списках сохранился немного иной вариант начала, а именно «вага содэ ни тидори мо цукэдзи» (буквально «моих рукавов кулики не коснутся»).
Основной смысл стихотворения заключается в последней строке «саява окикэру», за внешним смыслом которой («такой ли (иней) выпал?») скрывается внутренний — «так ли ты бодрствовал ночью (как я?)». Глагол «окикэру» выступает в роли какэкотоба, совмещая два значения — «выпал» (об инее) и «бодрствовал».
98. Принц Ацумити
| цуки мо мидэ | На луну не глядя |
| нэники то ииси | ты спала — так ты сказала, |
| хито но уэ ни | и уж, наверное, на тебя |
| окиси мо сэдзи о | никак не мог лечь такой иней, |
| оотори но гото | как на большую птицу. |
Принц поддразнивает Идзуми Сикибу, напоминая ей об одном из ее предыдущих стихотворений (93), в котором она говорила, что не желает смотреть на луну. Толкуя его в выгодном для себя смысле: «не смотрела, потому что спала», он продолжает игру со словом «окиси» («выпал» и «бодрствовала»); в заключительном двустишии («окиси мо сэдзи о / оотори но гото»), помимо внешнего смысла: «не лег такой (иней), как на (крылья) большой птицы» (слово «иней» — «симо» скрывается за окончанием глагола «си» и усилительной частицей «мо»), есть и внутренний — «не бодрствовала так, как большая птица».