Опорной в стихотворении принца является строка «мэ мо авадэ», завершающая первое трехстишие. Во-первых, в ней заключен двойной смысл: «не смыкая глаз» и «не встречаясь с женой». Во-вторых, эта строка, скорее всего, связана со стихотворением Идзуми Сикибу, которое она послала принцу в самом начале их любви (см. стих. 17), намекая на свое желание стать его женой. Тогда, как известно, принц проигнорировал ее намек, затем в стихотворении 89 выразил готовность считать ее своей «тайной» женой и только теперь употребляет слово «мэ» («жена») без каких бы то ни было оговорок. Глагол «акэру» (в сочетании «aкэдзосиникэру») помимо «рассвело» значит еще и «открывать», в этом втором значении оно ассоциативно связано со словом «мэ» («глаза»). Кроме того, принц явно хочет напомнить Идзуми Сикибу стихотворение Неизвестного автора из антологии «Кокинвакасю», 689: «самусирони//коромокатасици //коё имо я// варэ о мацураму// удзи но хасибимэ» («Неужели опять, // Одно лишь платье на ложе // Постелив, ты прождешь// Меня всю ночь до рассвета,// О дева с моста Удзи?»).
143. Идзуми Сикибу
| фую но ё но | Зимняя ночь, |
| мэ саэ коори ни | даже глаза льдом |
| тодзирарэтэ | скованы, |
| акасигатаки о | с трудом рассветает / открываются глаза, |
| акасицуру кана | но вот наконец рассвело / открыла глаза. |
В стихотворениях того времени очень часто, говоря о зимней ночи, упоминали «заледеневшие (от замерзших слез) рукава». Идзуми Сикибу идет дальше, заявляя, что у нее «заледенели глаза». Весьма смелый для того времени образ, призванный символизировать высшую степень любовной тоски.
144. Идзуми Сикибу
| курэтакэ но | Китайского бамбука |
| ёё но фуругото | веков старые предания / песни |
| омооюру | напоминающие |
| мукасигатари ва | старинную историю |
| варэ номи я сэн | одной ли мне рассказывать. |
Слово «курэтакэ» (буквально «китайский бамбук») — является поэтическим зачином (макура-котоба) к слову «ёё» («века»). Посылая принцу это стихотворение, Идзуми Сикибу рассчитывает заставить его переменить свое решение и не принимать постриг. В словах «история давняя» таится намек на историю их любви. Идзуми Сикибу скорее всего взяла за основу длинное стихотворение Мибу Тадаминэ из антологии «Кокинвакасю», 1003, в котором есть такие строки: «курэтакэ-но // ёё но фуругото // накарисэба // икахо-но нума-но// икани ситэ // омоу кокоро о // нобаэмаси» («Когда б не они,// Эти истории давние,// Хранящие память //О бамбуковой чаще веков,// Как мы смогли бы // Поведать другим наши чувства, // Бескрайние, как озера Икахо»). Вводя в свое стихотворение образ бамбука как символа вечности, неизменности, Идзуми Сикибу хотела свести на нет дурные последствия от столь неблагоприятной для разговора темы, как принятие пострига.
145. Принц Ацумити
| курэтакэ но | В этом мире, |
| укифусисигэки | где несчастья, как |
| ё но нака ни | коленца бамбука, |
| арадзи то дзо омоу | я не хочу задерживаться |
| сибасибакаримо | даже на краткий миг. |
На этот раз «курэтакэ» используется как слово-зачин (макура-котоба) к «фуси» («коленце»). Если Идзуми Сикибу противопоставляла образ бамбука теме принятия пострига, принц, наоборот, связывает его с горестным миром («уки фуси сигэки ё», буквально «мир, в котором несчастий так же много, как коленцев бамбука»), таким образом подтверждая свое желание уйти из мира. Возможно, принц хотел напомнить Идзуми Сикибу стихотворение Неизвестного автора из антологии «Кокинвакасю», 958: «ё ни фурэба// кото но ха сигэки// курэтакэ но// укифуси гото ни // угуису дзо наку» («Дни коротаем //В мире — бамбуковой чаще, // Листья горестных слов // Шелестят, а на каждом коленце // Плачет-поет соловей»).