Привязав к мешочку кусудама[8], послала одному человеку…
Из мутных глубин
Горькой жизни вытянув ирис,
К твоим рукавам
Стану ль прилаживать корни его,
Вотще окропляя слезами?
Воспевая летние ливни…
Пока я смотрела
На дождь бесконечный, промокли
Мои рукава —
Пусть они не подол крестьянки,
В ливень вышедшей в поле…
Охотничьи огни в горах…[9]
Летняя ночь,
Отсвет огней мимолетный
В оленьих зрачках…
Глаз сомкнуть не успела,
Занимается новый день.
Обряд Великого очищения на шестую луну…[10]
Веря — печали
Отступят, исчезнут бесследно —
В дни Безводной луны[11]
Свершила обряд очищенья,
Конопли нарезав без счета.
* * *
И сегодня опять
Не спеша, с умиленной душой
Творю омовенье[12],
Роса с конопли ложится
На тонкое платье цикады[13].
* * *
Осень пришла.
И даже ветер со склонов
Горы Неизменной[14]
Вдруг, будто переменившись,
Мне в самое сердце проник.
Седьмой день седьмой луны…[15]
Вот и настал
День седьмой от начала осени —
Из года в год
Так томишься, его ожидая,
Так горюешь, прощаясь с ним.
Одна из осенних песен…
В осенних полях
Затерялась бедная хижина,
Крытая тростником.
Сквозь кровлю роса проникает —
Смогу ли уснуть хоть на миг?[16]
* * *
Холод осенний
Еще не проник в мое сердце,
Но посмотришь вокруг —
И, право, каждая малость
Повергает в такую тоску…
* * *
Осенний ветер,
Какого он может быть цвета,
Если сердце мое
Напитав, мысли окрасил
В тона блекло-унылые?
* * *
Как будто ни с кем
Не сговаривалась о встрече,
Но осенняя ночь
Сна лишила меня, разве можно
Лечь, не увидев луны?
* * *
Крик далеких гусей
Вдруг заслышав, взглядом окину
Окрестный мир —
Да, со всех четырех сторон
Расцветились алым деревья.
О вьюнках «утренний лик»…
Скажешь: «Я жив»,
Но стоит ли, право, пустой
Льститься надеждой?
Спешит нам поведать о мире
Цветок «утренний лик»…
О тумане…
Просвета все нет,
Теснятся мрачные думы.
Ах, осенний туман,
Неужели и в сердце мое
Ты успел невзначай проникнуть?
Сложила песню о насекомых…
Насекомые,
Какие же, право, разные
У них голоса —
Верно, в каждом сердечке —
Собственная печаль.
* * *
Сверчки «судзумуси»
Звонко звенят бубенцами.
Осенней ночи
Щемяще-печальная прелесть
Душу мою пронзает.
* * *
О, если теперь
Ты вдруг оказался бы рядом
И смог увидать
Цветы хаги в лучах закатных,
Услышать вечерних цикад…
В последний день восьмой луны послала одному человеку такое письмо, привязав его к ветке хаги…
Все имеет предел,
И узы, связавшие нас,
Непрочны, я знаю,
Но ты мог бы спросить о росе,
Упавшей на листья хаги…[17]
Девятый день девятой луны…[18]
Тысячу лет
Ты проживешь, и начало
Тому положу,
Сорвав хризантему сегодня,
В девятый день Долгой луны[19].
Любуясь предрассветным небом Долгой луны…
Не только ведь мне,
И другим известно, наверное:
Предутренний месяц
В пору Долгой луны — ничто
Так сильно не трогает душу…
На время удалилась в горное жилище, а поскольку было мне в те дни особенно тоскливо…
О, для чего
Люди сюда стремятся?
Ведь осенней порой
Эта горная глушь способна
Лишь умножить тоску.
В один из последних дней осени…
Подходит к концу
Осень — и веет тоскою
От поблекших лугов…
Не такое же запустенье
В сердце твоем царит?
* * *
В предгорьях
Плющ масаки — мелкие листья
Закрутила зима —
Расцветила алым, и день ото дня
Они сверкают все ярче![20]
* * *
По предгорьям
Ветер бушует. Заслышав
Его яростный свист,
Переносишься мысленно
К самым вершинам зимы.
* * *
Видно, и впредь
Жить должна в этом мире унылом
Под холодным дождем.
А ведь казалось, вот-вот из-за туч
Явит свой лик луна…
* * *
Гляжу на луга —
Метелки мисканта, под ними
Печали цветы
Увядают и блекнут. Зима
Пришла и в наши пределы.
* * *
Скликая друзей,
Кричат кулики над гаванью
Чисто и звонко.
А внизу холодеет на льдинах
Бледнеющий свет луны…
вернуться
8 Кусудама — см. коммент. 31 к «Дневнику»:
<31 Пятый день пятой луны — Праздник Пятого дня (ицука-но сэтиэ). В этот день было положено дарить друг другу и привязывать к столбам и балкам домов вместе с искусственными цветами ириса и полыни парчовые мешочки «кусудама», наполненные ароматическим составам из ириса и полыни и украшенные пятицветными шнурами. По поверью они отгоняли злых духов и предотвращали болезни. Мешочки «кусудама» дарили друг другу с пятистишиями соответствующего содержания.>
вернуться
9 Охотничьи огни в горах… — в летние и осенние ночи столичные жители охотились на оленей. Обычно охотники разводили костры под деревьями, зажигали факелы и стреляли в оленей, целясь в их глаза, в которых отражались огни.
вернуться
10 Обряд Великого очищения на шестую луну — помимо обычных церемоний очищения, которые проводились по разным поводам и которым придавалось в Японии большое значение (очищение, избавляющее человека от грехов и всего нечистого, предохраняющее от несчастий и болезней, — один из основных синтоистских обрядов), дважды в году (в последний день шестого месяца и в последний день двенадцатого месяца) проводился обряд Великого очищения (оохараэ). При обряде очищения использовались «нуса» — пучки священных волокон, которые делались из конопли, бумаги, шелка, они приносились в дар синтоистским богам.
вернуться
11 Безводная луна (минацуки) — иное название для шестого месяца по лунному календарю. Название «минацуки» используется в стихотворении как «какэкотоба»: помимо значения «без воды», оно имеет значение «всё (в данном контексте — горести, печали) исчезнет».
вернуться
12 Омовенье (мисоги) — перед обрядом Очищения (равно как и перед всеми остальными значительными синтоистскими церемониями) непременно проводили обряд Омовенья в реке.
вернуться
13 Тонкое платье цикады — имеется в виду тонкое, как крылышки цикады, летнее платье.
вернуться
14 Гора Неизменная (Токива-но яма) — гора в северной части Киото, ее название часто обыгрывается японскими поэтами (см. также стих. 104 из «Дневника»).
вернуться
15 Седьмой день седьмой луны — см. коммент. 52 к «Дневнику». Стихотворение Идзуми Сикибу написано от лица Ткачихи.
вернуться
16 «В осенних полях…» — в основе — стихотворение императора Тэнти (оно было включено в «Собрание ста песен ста поэтов» — «Хякунин иссю»): «В осенних полях// Затерялась бедная хижина, // Мой случайный приют. // Проникая сквозь редкую кровлю,// На платье ложится роса».
вернуться
17 «…о росе, упавшей на листья хаги…» — Идзуми Сикибу скорее всего имеет в виду свою дочь, Косикибу-но найси (см. коммент. 94 к «Дневнику»). В «Повести о Гэндзи» (глава «Кирицубо») есть такое стихотворение: «Ветер капли росы// Разметал по Дворцовой равнине.// Шуму его// Внимаю, а думы в тревоге// Стремятся к кустику хаги» (см. Повесть о Гэндзи / Пер. с яп. Т. Л. Соколовой-Делюсиной. М.: Наука, 1991. Т. 1. С. 11). В этом стихотворении кустик хаги символизирует маленького Гэндзи, оставшегося без матери. В дальнейшем образ росы на листьях хаги стал часто использоваться для обозначения ребенка, судьба которого внушает беспокойство.
вернуться
18 Девятый день девятой луны — праздник хризантем. В этот день принято было протирать лицо ватой, смоченной росой с хризантем, это приносило долголетие.
вернуться
19 Долгая луна — иное название девятой луны по лунному календарю.
вернуться
20 «В предгорьях…» — ср. со стихотворением Неизвестного автора из антологии «Кокинвакасю», 1077: «В горах высоко// Град прошел, не иначе,// Вот и в предгорьях// Листья плюща-масаки // Расцветились ярко…»