Она смотрела на него затуманенным взглядом, когда он начал снимать с нее одежду, облизывая каждый сантиметр кожи языком, посасывая и покусывая, и когда Люк, наконец, приподнялся, глядя ей в лицо, Бронвин потянула его вниз, ожидая поцелуя.
Он не хотел спешить. Мужчина медленно ласкал ее, разжигая кровь и заставляя кипеть от нетерпения, пока она не была пьяна им, горя как в лихорадке.
Как бы женщина не хотела наслаждаться этим вечно, жар превратился в столь невыносимую потребность, что она стала мысленно умолять Люка войти в нее и облегчить боль. Когда он продолжил дразнить, Бронвин, задыхаясь, попросила в голос.
Наконец, ликан взобрался на нее, дразня кончиком своего члена.
— Скажи мне то, что я хочу услышать, детка, — пробормотал Люк, тяжело дыша.
Она непонимающе смотрела на него в течение нескольких секунд, а потом поняла. Бронвин потянулась к нему.
— Я уже говорила тебе, Люк. Ты не слушал.
— Скажи это! — зарычал он.
Она легонько прошлась губами по его губам.
— Я люблю тебя, Люк Серый Волк.
В его глазах светился триумф, но там также было и что-то большее. Приподнявшись, мужчина вошел в нее до упора, установив ритм, который должен был привести их обоих к блаженству, и когда они вместе кончили, он сказал то, что она никогда не надеялась услышать.
— Я люблю тебя, Белая Ведьма.
Только когда утреннее недомогание начало немного утихать, Бронвин вспомнила, что бабушка рассказала ей про книгу заклинаний. Теперь защита, наложенная на дом, стала раздражать ее так же, как Люка и Константина.
Отсутствие Калеба бросалось в глаза, но женщина была бы по-настоящему потрясена, появись он вообще. Она действительно не ожидала снова его увидеть, даже когда родит ребенка… детей.
Это огорчало. Хотя, казалось, Константин и Люк не бросили ее совсем, по крайней мере пока. Она очень скучала по эксцентричным шуткам Калеба — верный признак того, что окончательно на нем помешалась. Он доводил ее до безумия. И она знала, что тот, скорее всего, играл в любовь, но это все равно безумно очаровывало, и она ужасно скучала по его подшучиванию.
Женщина почувствовала себя виноватой, когда, наконец, вспомнила о книге — не то, что бы она думала, что станет ее использовать — но Нана хотела, чтобы та была у нее.
Размышляя над этим, Бронвин вышла из дома с черного хода и пошла в сарай за лопатой. Нана сказала, что девушка "знает", где искать ее. Осматривая сад, Бронвин раздумывала, а не придется ли ей копать до конца своей жизни в ее поисках.
Вздохнув, она начала бродить вокруг, пытаясь придумать, где бабушка могла зарыть книгу, и, наконец, остановилась возле старых солнечных часов в центре сада. В течение некоторого времени женщина непонимающе смотрела на них, когда до нее, наконец, дошло, что декоративные символы на внешнем крае были похожи на тот, что она видела на воротах Калеба — кельтского происхождения.
Странно! Так или иначе, Бронвин не думала, что Калеб или, по меньшей мере, его народ, происходили от кельтов, но опять же она на самом деле ничего не знала о Радже.
И все же, она нашла Калеба из-за символа.
Бронвин осмотрела солнечные часы, а затем начала копать у их подножья, в той точке, что отмечала середину дня или середину ночи. Колдовской час. Почти сразу она на что-то наткнулась.
Отбросив лопату в сторону, женщина встала на колени, руками убирая последний слой земли. Металлический ящик, который она нашла, был ржавым, что не удивительно, так как с тех пор, как бабушка закопала его, прошло более одного десятилетия, до того как она заболела и стала слишком немощной, чтобы ухаживать за садом. Подняв его, Бронвин стряхнула грязь, чувствуя, как сердце защемило от боли и волнения. Защелка проржавела, как и сама шкатулка, не поддавалась, но девушке, наконец, удалось открыть ее. Когда она распахнула крышку, первое, что попалось ей на глаза, это пачка пожелтевших страниц.
Дорогая моя внучка.
Уверена, что это выглядит бедным наследством, но оно важней, чем ты можешь себе представить. Книга, которую я оставила тебе, досталась мне от матери, а ей от ее матери, начиная со времен ранних кельтов.
Она должна была перейти к твоей матери, поскольку всегда передавалась из поколения в поколение, но та не дожила до того, чтобы получить свое наследие, и поэтому я передаю ее тебе, зная, что вскоре у тебя наконец-то появится сила использовать книгу. Даже сейчас, когда твои малыши растут у тебя в животе. Ты будешь более могущественной, чем когда-либо была я, только тем, у кого нежная душа и доброе сердце, позволено владеть сильной магией. Это природное равновесие, а я была слишком черствой, чтобы обладать такой силой.
Однако я не заставила отпасть маленький член Джона! Заметь, я бы сделала это, если бы ты за него не заступилась, послужив мне совестью.
Дом, как ты могла заметить, стал жить своей собственной жизнью из-за всех поколений ведьм, что обитали здесь и плели заклинания, но теперь ты его хозяйка. Первое заклинание откроет двери твоим возлюбленным, когда ты готова будешь пустить их, но если обнаружишь, что твое доверие обмануто, то тебе нужно просто повернуть заговор вспять, чтобы снова прогнать их. Я доверяю твоей мудрости. Я доверяю твоему сердцу.
Наслаждайся жизнью в полной мере и не позволяй никому убедить себя, что ты не имеешь на это право!
С любовью, Нана.
Слова расплывались перед глазами, когда Бронвин дочитала до конца, больше потому, что ей не приходило в голову, что бабушка могла написать ей что-то перед смертью, чем от содержания, хотя оно принесло умиротворение. Все это время оно лежало здесь, в то время как она желала услышать лишь несколько слов от бабушки! Хоть какой-то совет!
Женщина прижала к груди листки, и закрыла глаза, пытаясь почувствовать близость к Нане через пожелтевшие листы бумаги.
Ей это не удалось, и Бронвин захотелось расплакаться.
Наконец, немного придя в себя, она прочла последние несколько строк снова и грустно усмехнулась. Нана оставила ей ключ, открывающий дверь ее возлюбленным, и в то же самое время осторожно предупредила, не допускать, чтобы сердце взяло верх над здравым смыслом.
Когда Бронвин подняла голову, то увидела размытое изображение Калеба. Он стоял возле сарая, как Константин несколькими днями ранее, изучая ее с комичным выражением лица.
Женщина моргнула, чувствуя, что сердце воспарило. У нее было наследство, которое перейдет к ее дочери и три самых замечательных возлюбленных! Она никогда не сомневалась в своей бабушке!
— Здравствуй, моя любовь, — прошептала она.
Он с любопытством наклонил голову, а затем его взгляд стал сосредоточенным, и мужчина поднял руки, подзывая ее к себе.
— Здравствуй, моя любовь.
Эпилог
Пронзительный визг, последовавший за несколькими резкими выкриками, наконец, проник сквозь сонный туман, в котором находилась Бронвин. Она резко села. Калеб поймал ее за руку, когда она начала вставать, и женщина взглянула на него немного раздраженно.
— Они в порядке.
— Как по мне, это не звучит как "в порядке". Я должна проверить.
Поднявшись с кровати, она натянула халат и, завязав его, быстро вышла из спальни.
В игровой, Чандлер визжал и рычал. Она сразу поняла, что стало причиной пронзительного крика. Его мордочку пересекали три царапины, из которых сочилась кровь. Задыхаясь от беспокойства, женщина бросилась к малышу и взяла его на руки, осматривая повреждения. Когда она обняла его, он начал оживленно ерзать и, потянувшись к ее лицу, облизал всю прежде, чем Бронвин успела его остановить. Она отстранилась, борясь с желанием рассмеяться, но вместо этого строго посмотрела на него:
— Непослушный! Непослушный мальчик! Перекинься обратно, Чандлер! Немедленно! Ты тоже Саймон, — добавила она, не глядя на щенка, но наблюдая за ним прищурив глаза.