Достав второй кинжал, наемник продолжил продираться вглубь оазиса, где по его примеркам и должен был находиться храм. Голос с первым же шагом под сень деревьев непостижимым образом исчезла – вот она стоит, а вот ее уже нет.
— Отлично! Просто отлично! – ярился Иеремия, вгрызаясь кинжалом в зеленую стену, производя при этом шума не меньше, чем стадо мамонтов. Однако за своей руганью он успел расслышать шум падающей воды и, еще несколько раз взмахнув кинжалами, вырвался на открытую каменистую площадку. Едва не рухнув с двадцатифутовой высоты, Иеремия в тысячный раз помянул богов и одну маленькую дрянь. Рассматривая раскинувшийся перед ним вид, он пришел к выводу, что оазис, вероятнее всего, создан при помощи магии: водопад, свергающийся в небольшое бурлящее озеро в оазисе посреди пустыни. Такое только в бреду может привидеться! И тут наемник услыхал пение каких-то пичуг, но стоило ему сделать несколько шагов обратно в зеленый ад, как все звуки немедленно исчезли. Чертыхнувшись, наемник вышел на край обрыва. За облаком водяной пыли на противоположной стене ущелья ему удалось рассмотреть искусно вырезанные двери высотой в два человеческих роста. «Храм Богини, как ее там, — сварливо подумал он. – Но путь туда, видимо, только один – прыгать. Маленькая мерзавка «забыла» об этом предупредить».
На некоторое время Иеремия погрузился в размышления. Прыгать в воду со всем своим добром означало неизбежно пойти ко дну. Хотя озерцо и было — кот наплакал, искушать Судьбу сильнее, чем следовало, наемник не хотел. Поэтому, повздыхав, он оставил при себе кинжалы, немного сушеного мяса и флягу с водой. Все остальное, включая деньги, он плотно уложил в мешок и старательно припрятал, прежде чем шагнуть навстречу водной глади.
— О, Сэдирэ! – вода была поистине ледяной, и Иеремия лишний раз порадовался за свою смекалистость. Будь с ним больше вещей, радоваться бы не пришлось. Отплевываясь и фыркая, он выбрался на узкую полоску берега, отжал одежду и, ежась от холода, пошел к вратам. Вблизи они просто завораживали – сплошь украшенные фигурками людей в ладонь величиной, которые совокуплялись в самых замысловатых позах, какие только мог себе представить наемник, не жаловавшийся на фантазию. А от созерцания некоторых Иеремия почувствовал, что краснеет.
— Налюбовался?! – раздалось за спиной. Как был без штанов, Иеремия подпрыгнул на добрый фут, хватаясь за бешено скачущее сердце. Позади него в трех шагах стояла Голос с невинным выражением на детском лице. – Одевайся, — она окинула его столь оценивающим взглядом, что прожженный наемник покраснел еще гуще, словно его застали за чем-то непотребным. Бормоча под нос ругательства, он неловко натянул мокрую одежду.
— Я все слышу! – пропела Голос.
— Вот и хорошо! – огрызнулся в ответ Иеремия. – Будешь знать, как подкрадываться к людям.
Голос тем временем подошла к вратам и, что-то прошептав, наложила руки на только ей видимые точки, от чего створки медленно раздвинулись на ширину достаточную, чтобы в них проскользнул и наемник.
— А где же стража? Или кто там есть? – шепотом спросил Иеремия, пытаясь привыкнуть к темноте, царившей внутри Храма.
— Ты все увидишь сам, причем очень скоро.
Крадучись, словно воры, они пошли дальше. В ноздри наемника ударили неизвестные доселе ароматы, от которых закружилась голова, а во рту появился привкус миндаля.
— Извини, забыла предупредить, — хихикнула Голос. – Замотай лицо шарфом, иначе запах желтого лотоса отправит тебя в мир иллюзий.
После того как в спешке шарф был намотан, Иеремия дал волю языку. Правда, ругаться приходилось вполголоса, да и облик Голоса действовал в качестве фильтра, так что самые заковыристые выражения наемник все-таки придержал.
Когда же действие лотоса ослабело, Иеремия смог осмотреться. Преддверье храма богини выглядело аскетично: голые стены с мозаичными изображениями растений и животных, ничего предосудительного. Несколько колонн, расписанных в том же травянисто-животном стиле, и свисающие из-под самого потолка курительницы, из которых струился тяжелый дым, рассеиваясь у самого пола. Из зала вела одна-единственная неприметная дверь, настолько низкая, что не обделенному ростом Иеремии пришлось согнуться едва ли не вдвое. Когда он, ворча, преодолел и это препятствие, его глазам предстала новая картина – уходящая вглубь анфилада комнат, обставленных в изысканном сараймском стиле, с расписными шелковыми ширмами, легковесными бумажными фонарями и художественно разбросанными подушками. Всему этому недоставало лишь полуобнаженных красоток и кувшинов с вином, чтобы это место можно было назвать – Раем!