Однако, невзирая на этот барьер, Иеро мог кое-что уловить, и ощущения его были малоприятными. Прежде всего – ярость, бешеная ярость, которая была сущностью этой твари, и которую она не могла подавить. Еще – злоба и свирепая, дьявольская хитрость. Но главное, голод! Голод доминировал над всем! Священник поморщился. Пожалуй, лишь Дом, тот странный вампир в огромной пещере, с такой же неутолимой алчностью жаждал добычи. Тварь, с которой его сейчас соединял неощутимый луч ментальной связи, хотела рвать и терзать, дpобить кости и насыщаться плотью, погасить жизнь в беспомощном трепещущем теле и впитать ее в себя вместе с кровью и мясом жертвы. «Гиена, – подумал Иеро, – чудовищная гиена, одержимая страстью к убийству!»
Однако ей не позволяли удовлетворить эту жажду, что и было причиной непреходящей ярости. Тварь пребывала в строго ограниченном пространстве и не могла вырваться из него по своей воле. Сдерживал ли ее некий странный барьер, ментальный или силовой?
Иеро размышлял, одновременно с помощью насекомых и редких птиц собирая информацию о странном болоте. Эта смесь грязи, воды и заросших кустарником скал простиралась довольно далеко на север и юг. Обойти ее непросто, это займет немало времени, а время его беспокоило: вожди Республики нуждались в информации, а пока что его группа ничем не могла похвастать. Наконец он принял решение в взмахом руки велел разведчикам отходить. Они торопливо зашагали назад и через четверть часа собрались плотной кучкой под тяжелыми лапами чудовищной ели. Рассказав о своих исследованиях, Иеро набросал план действий и отдал приказы.
Три воина-священника уселись под защитой хвойного полога, переговариваясь едва слышным шепотом. Иир'ова и оба Мантана исчезли в лесу. Теперь оставалось только ждать, наблюдая за угасавшим на западе светом дня, вслушиваясь в лесные шорохи.
– Это тварь – скорее, твари, – свирепеют от голода, – тихо сказал Иеро. – Я подозреваю, что Нечистый установил барьер, который держит их там. У них, мне кажется, не слишком много мозгов, а хитрость… Ну, хитрости и Мантанам не занимать! Они выведут котов к нужному месту, а те сделают остальное.
Спустя некоторое время Иеро протянул в сгущавшийся полумрак нить ментального сигнала и почти сразу же с облегчением вздохнул.
– Они на месте, и охота началась. Надеюсь, деревья не слишком помешают иир'ова. Вообще-то они равнинные жители.
Забившись в глубину елового шатра, они напряженно ждали. Вскоре раздался треск сухой хвои и топот копыт. Иеро определил, что напуганный олень мчится в их сторону. Иир'ова не использовали Ветер Смерти; им вполне хватало собственных быстрых ног. Двигаясь в линию, загонщики то показывались в нужных местах, пугая зверя, то выскакивали вперед, предупреждая все его попытки уклониться в сторону. Наладив мысленное наблюдения за погоней, священник в который раз подивился охотничьему искусству Детей Ветра – они направляли животное прямо к невидимой границе, хотя олень явно не хотел бежать туда. Позади иир'ова со всей возможной скоростью двигались Мантаны, торопившиеся поспеть к развязке.
Наконец троица, сидевшая в укрытии, увидела зверя, стрелой промелькнувшего меж коричнево-золотистых сосновых стволов. Они хорошо знали эту породу: большой пятнистый олень, не слишком отличавшийся от полностью вымершего вапити; в это время года на его голове вместо рогов с двумя острыми зубцами виднелись только мягкие отростки. Иеро подавил невольную жалость к беспомощному животному; он понимал, что без приманки не обойтись. Метсы вскочили на ноги и бросились за зверем, зная, что стремительные Дети Ветра будут ждать их на краю зловещих трясин.
Они действительно нашли там своих союзнков, а вскоре к отряду присоединились оба запыхавшихся Мантана. Люди и иир'ова скорчились за кустами, разглядывая простиравшуюся перед ними низину. След большого оленя четко отпечатался в грязи – там, где он свернул на жуткую пустошь, предопочитая опасность, поджидавшую в болоте, той, что грозила в лесу.
Мысль Иеро догнала его. Он уловил начало атаки, внезапной и яростной; затем волна смертельной муки затопила мозг священника. Теперь они все услышали низкий угрожающий рык, что перекрыл вопль агонизирующего в зарослях камышей оленя. Людям этот звук показался голосом дьявола, и даже Дети Ветра, гордые охотники равнин, прижали уши.