Передав это сообщение, лорс погрузился в молчание и сосредоточился на беге по белому песчаному берегу к быстро приближающейся воде реки.
До Иеро донесся пронзительный крик гигантской птицы и он быстро взглянул вверх, подумав, не собираются ли они нападать и не управляют ли ими. Во время бегства он не мог сконцентрироваться и прощупать птичьи мозги. Он не забыл одинокий череп с дыркой на затылке, над которой почти наверняка поработал огромный клюв. К его облегчению стая птиц летела вдалеке, направляясь в сторону моря, несомненно, к своему гнездовью где-нибудь далеко на острове. Им помешали насладиться рутинным человеческим жертвоприношением, чем, видимо, сбили с толку.
Внезапно освобожденная пленница разразилась потоком гневных и непонятных Иеро слов, произносимых высоким голосом, и принялась яростно извиваться и брыкаться. Иеро остановил лорса и огляделся. Река была еще в нескольких сотнях ярдов, и похожие на муравьев фигурки врагов были едва видны далеко позади.
— Я, конечно же, освобожу тебя, девушка, — произнес он вслух и рывком посадил ее лицом к себе так, что той пришлось усесться на тушу антилопы. Он повернулся было за ножом, чтобы перерезать ремень, стягивающий узкие запястья, но тут впервые разглядел ее хорошенько, руки его остановились и он просто уставился на нее. Безо всякого смущения девушка в ответ разглядывала своего спасителя.
Она совершенно не походила ни на кого из тех, с кем ему приходилось встречаться, но несмотря на это была хорошенькой, хотя и выглядела какой-то дикой и неприрученной. Кожа ее была гораздо темнее, чем у коренного метца, цвета шоколада и весьма контрастировала с его медной кожей. Большие глаза были такими же темными, как и его. Нос — довольно длинный и очень прямой, ноздри — широкие, губы очень полные и казались надутыми. Ее пышные волосы были спутанными и казались жесткими, как проволока. Ее твердые коричневые груди были небольшими, и священник подумал, что она гораздо моложе, чем ему показалось в начале. Женщины Метца прикрывают верхнюю часть своих тел, но Иеро инстинктивно почувствовал, что для этой девушки нагота ничего не значит. Он даже мельком подумал, что потеряй она свою короткую и рваную юбчонку, вряд ли ее это расстроило бы.
Пока он рассматривал девушку, она изучала его бронзовое с ястребиным носом и короткими черными усами лицо, а теперь протянула вверх связанные руки и что-то нетерпеливо сказала на своем непонятном языке. Очевидно, она хотела, чтобы он перерезал ремень. Иеро так и сделал, а потом снова поднял ее и пересадил так, чтобы она сидела на Клаце лицом вперед. Когда он ее пересаживал, то заметил, что ее тонкая поясница, казалось, обладает стальными мускулами.
Священник вновь направил Клаца к реке. Его беспокоила какая-то мысль, бившаяся на самом краю сознания, по какой-то причине, которую он никак не мог уловить, вид этого не очень впечатляющего потока тревожил его. Будто с рекой был связан какой-то важный факт, который необходимо было вспомнить.
Может, что-то связанное с оставшимися позади людьми? «Нет, черт возьми, что же, что? — Чувство вины за то, что он рискнул успехом своего предприятия, спасая девушку, которую никогда не видел? — Нет, проклятье, не это. Думай о реке!»
Вспышка мнемонической памяти озарила его разум чуть-чуть поздновато, когда они уже добрались до берега реки и увидели длинное каноэ с дюжиной гребцов, несущееся по грязной воде. Когда белокожие гребцы заметили их, они яростно завопили и еще быстрее заработали веслами.
Деревня, конечно! Она должно быть спрятана от морских пиратов и, видимо, находится вверх по течению реки, потому что раньше ему не попадалась. Что-то затуманило ему ум и он сразу не осознал, что поблизости должно быть поселение, откуда и пришли все эти женщины и дети. А теперь, должно быть, о них сообщили тем, кто остался в деревне, и, вероятно, с помощью телепатии. Это искусство широко распространено не только в Республике Метц, но в той или иной степени, среди почти всех людей. Вероятно, жрецы дикарей искушены в этом искусстве.
Все это промелькнуло в его мозгу, пока он лихорадочно заряжал метатель и подгонял Клаца в воду. Если их поймают на отмели!.. Лучше все же испытать счастья в воде. Русло реки было всего в несколько ярдов шириной, а за ней простиралась, насколько хватало взгляда, пустынная и манящая местность.
Девушка, сидящая перед ним, не говоря ни слова, выхватила широкое копье из седельной подвески. Небрежность и уверенность этого движения заставили Иеро ухмыльнуться несмотря на их трудное положение. В самом деле, какой отважный зверек!
На сей раз Иеро не повезло с метателем, но, как он сам признал, в этом отчасти была и его вина. Он протянул с выстрелом слишком долго и выпалил в тот самый момент, когда Клац прыгнул в реку. И, что хуже всего, каноэ было слишком близко и перезарядить метатель он не успел бы. Острый нос каноэ несся прямо на них, как ни старался Клац достичь мелководья с другой стороны реки.
Но дикари никогда раньше не видели, и тем более не сражались с лорсом, к тому же они не имели никакого представления о том, какую смертельную опасность составляет команда лорс — человек. Иеро обхватил обеими руками девушку, крепко сжал ногами бока Клаца и велел ему нырнуть.
«Вниз, малыш, вниз! — мысленно приказал он. — Поднырни под них!»
Когда лорс начал погружаться перед приближающимся каноэ, Иеро увидел как от удивления медленно отваливались челюсти белых дикарей, как некоторые гребцы побросали весла и схватились за оружие.
Иеро так и не понял, почему Клац отталкивался от речного дна мягко, но уверенно — по счастливой случайности или благодаря своему уму. Иеро, закрыв глаза, скорчился над спасенной девушкой, пытаясь прикрыть ее, и почувствовал, как дно каноэ скользнуло по его спине, прижимая его все сильнее и сильнее, распластывая поверх девушки и туши антилопы. Когда же затем каноэ скользнуло на круп лорса, Клац отбросил всю свою мягкость и просто толкнулся вверх всей силой задних ног.
Двое полузахлебнувшихся людей и лорс вынырнули из-под воды, а груженое каноэ взлетело вверх и рассыпалось на куски, расшвыривая свой экипаж во вспенившуюся воду. Иеро с облегчением заметил, что вроде бы все выплыли и никто не погиб, а Клац в это время, вздымая брызги, уже выбрался по глинистому мелководью на восточный берег. Священник мог быть совершенно беспощадным к врагам человечества и Аббатства, но ему претило убивать мужчин и женщин, чья главная вина заключалась в невежестве и проклинать их за это не стоило.
Не обращая внимания на взрыв яростных криков и проклятий, смысл которых был совершенно очевиден из облика и жестов выкупавшихся дикарей, лорс снова нес своих двух всадников по песчаному побережью на восток.
Лучи заходящего солнца отбрасывали перед ними гигантскую тень. Иеро только сейчас осознал, что продолжает крепко сжимать девушку в объятиях, а она, выпрямившись, сидела перед ним, и было незаметно, чтобы ее сила духа ослабла после всего, что ей довелось испытать. Однако, рана на ее спине и плече снова начала кровоточить и через пару миль Иеро велел Клацу остановиться. Помогая девушке спуститься вниз, Иеро заметил, что она все еще продолжает сжимать в руке копье, и улыбнулся.
— Можешь положить его обратно, — сказал он, указывая на гнездо в седле.
Она что-то пробормотала, оглядываясь, но, не заметив ничего угрожающего, пожала плечами и с неохотой, как ему показалось, вложила оружие в ременную петлю.
Она с интересом смотрела, как Иеро достал медицинскую сумку, а когда он жестом показал, что хочет сшить края раны прежде, чем перевязать, она просто кивнула. Иеро так и не понял, то ли она вела себя так по врожденной доверчивости, то ли от того, что не имела представления о том, как сшивают раны. Даже несмотря на монастырский бальзам процесс этот болезненный, но, кроме того, что она пару раз сжала губы, девушка и виду не подала, что ей больно. В конечном счете рана была зашита и перевязана, девушка усажена на лорса, а священник принялся упаковывать свои пожитки. Когда он закончил, то заметил, что девушка прилегла на длинную шею лорса и почесывает его за отвислыми ушами, что Клац весьма любил. Иеро поставил ей еще одну хорошую отметку за то, что она любит и понимает животных.