«Наши Старейшины говорили мне, что на помощь людей из Братства мы можем рассчитывать в случае необходимости. Кроме того, я „чую“, что этот человек — друг. Это несомненно. — Горм разглядывал Брата Альдо близорукими глазами. — Да, это друг, этот человек — Старейшина. И он очень силен. Давайте не будем его гневить.»
Священник не мог решить, была ли эта последняя мысль просто примером медвежьего юмора, но Брат Альдо, очевидно, мог, потому что внезапно протянул руку и потянул Горма за нос. Горм проворно упал на спину, укрыл лапами морду и великолепно изобразил смертельно раненного медведя, вывалив язык и жалобно постанывая.
Люди хором рассмеялись и только когда бока Иеро заболели, он внезапно вспомнил, где они и что недавно здесь произошло. Он умолк.
— Да, шутка и смерть странные попутчики, — сказал Брат Альдо. — Тем не менее, химизм жизни смешивает из вместе. — Он уставился на залитую солнцем воду. — Если мне будет позволено высказать предположение, — продолжал старик глубоким голосом, — я думаю, мы должны поесть и покинуть этот район. В нескольких лигах отсюда по побережью меня ждет корабль, меня и вас, коли мне посчастливилось вас найти. Враги будут удивлены, что от их отряда перестали поступать сигналы. Может быть, они находятся в связи с тем, кто правит лягушкоподобными тварями из глубин затонувшего города. А я мало что могу уловить из намерений, кроме ненависти.
«А я ничего не могу уловить, как и Горм.»
В мысли священника проскользнула зависть.
«Помните, вы оба или, вернее, все трое, совсем маленькие дети по сравнению со мной. Даже дурак может многому научиться, если в его распоряжении будет достаточно времени.»
На этот раз все три разума «улыбнулись».
Они очень быстро поели, отчалили от островка и вновь направились на восток. Они погрузили на плот маленькое каноэ и скудные запасы провизии Иллевенера, в основном сушеные фрукты и тот помогал им грести. Они уже не удивлялись тому, что старик оказался сильным и проворным.
Брат Альдо сказал, что скоро затонувший город кончится. Еще полдня пути и они выйдут из него и подплывут к сухой земле. ВЕликая Топь уходит обратно на север и с этого места больше не подходит к Внутреннему морю. Здесь начинаются обширные прерии и огромные леса, которые тянутся далеко-далеко, очевидно, до великого соляного Лантического океана.
Но им уже не нужно будет идти на восток, скорее их маршрут лежал на юг, через восточный залив Внутреннего моря. Где-то к востоку от Нияны, торгового порта, из которого отплыли те, кто держал Лючару в плену, Брат Альдо надеялся отыскать какую-то лесную тропу, не привлекая к себе внимание врагов.
Вечером они уже сидели на сухой земле вокруг маленького костерка и снова строили планы на будущее.
— Если ты не против, я бы хотел попытаться метнуть Сорок Символов, — сказал Иеро Брату Альдо. Горм исчез по каким-то своим делам и они пользовались устной речью.
— А почему я должен быть против? Предположение — это такое искусство, если так можно сказать, о котором мы, Иллевенеры, мало знаем. Мы изучаем другие области разума и духа. Но я всю жизнь так и не мог понять, почему нельзя пользоваться этим талантом на благие цели. Разве что из страха стать достаточно искусным и предвидеть свою собственную смерть. Может это и отпугивает некоторых людей.
— Можешь посмотреть, если хочешь, — сказал священник, доставая коробку и стихарь. — Ничего секретного в этом нет. Мы не считаем предвидение чем-то таким тайным, хотя и относимся к нему, как к службе.
Когда Иеро вышел, наконец, из короткого транса, он увидел, что Альдо внимательно смотрит на него, а рядом со стариком — Лючара, ее глаза сверкают от подавляемого возбуждения.
— В твоем методе таится некоторая опасность, которую я не смог предвидеть, сказал Альдо. — Твой разум был совершенно открыт и если бы рядом оказался опытный человек, он бы легко тебя мысленно прослушал. Я набросил на тебя сеть поверхностной мысли, что-то вроде ментального экрана, подражающего локальным мыслишкам животным и растений (о да, у растений тоже есть «мысли», хотя, вероятно, вы об этом не подозреваете), чтобы ввести в заблуждение шпиона, который мог оказаться поблизости.
— Спасибо, — хрипло проговорил Иеро. Он раскрыл кулак и посмотрел на символы, оказавшиеся в ладони.
Верхней лежала Рыба. Опять вода!
— Это и не удивительно, — сказал Иеро, объяснив значение символа Иллевенеру.
Далее шли уже знакомые маленькие Башмаки.
— Полжизни я провел в путешествиях. Что ж, значит, — путешествие по воде. Это мы уже знаем. — Орлиный нос склонился над третьим символом. Это был Дом.
— Что это за символ? — напряженно спросила девушка. — Хороший или плохой.
— Ни то, ни другое, — ответил он. — Это Дом. Символ, являющий собой остроконечную крышу. Его значения разнообразны и неблагоприятны. Как ты знаешь или, вероятнее всего, не знаешь, эти символы очень, очень стары. Со временем их первоначальный смысл и правила применения затуманились и сделались неясными; возможны различные интерпретации. Дом — пример одного из таких символов. Он может означать просто «опасность внутри помещения» или «срочно в укрытие!» А еще он может означать вражеское здание или даже город, находящийся поблизости. Для нас в нем сейчас мало толку.
Иеро посмотрел на четвертый символ. Это были крошечные Щит и Меч.
— Они означают поединок для того, кто метал символы. — Он посмотрел на Лючару и улыбнулся, заметив беспокойство в ее глазах. — За всю свою жизнь я уже вытаскивал этот символ три раза. Как видишь, я еще жив. — Больше говорить было не о чем. Иеро убрал фигурки и подозвал Клаца.
Теперь они все трое ехали на лорсе, хотя и медленно. Для Клаца этот груз не был слишком велик, да и наелся он хорошо. Пусть даже и на пониженной скорости он шел все равно быстрее человека, да и шел напрямик там, где человеку пришлось бы обходить.
На следующее утро два часа тряской езды вдоль берега привели их к бухточке, глубоко врезающейся в крутой берег. Когда они оказались на берегу моря, Брат Альдо поднес сложенные лодочкой ладони ко рту и издал звонкий крик, удививший и людей, и медведя, который принюхивался к каким-то следам возле тропинки. Клац навострил уши.
К удивлению Иеро и Лючары, часть низкого поросшего деревьями берега, пришла в движение. Из неглубокой выемки у берега выплыл небольшой двухмачтовый корабль. К его мачтам с латинским вооружением были привязаны ветки, другие ветки и кустики были вплетены в большую сеть, покрывавшую большую часть палубы.
Длиной кораблик был футов в сто, покрашен в коричневый цвет, с высоким носом и кормой. Посреди корабля между мачт была крошечная палубная каюта, вокруг которой лежали какие-то тюки и свертки. По палубе метались люди, выполняя какие-то приказы. Была спущена маленькая весельная лодка, которая поплыла к путешественникам, пока те спускались к воде.
Они спешились, а два моряка, сидевшие в лодке, спрыгнули в воду и вытащили лодку на берег. Это позволило человеку, стоявшему на корме, сойти на сухую землю. Он важно подошел к путешественникам. Лючара прижала руку ко рту, чтобы удержать смешок.
— Это капитан Джимп, — веско произнес Брат Альдо. — Он терпеливо ждал меня и не раз помогал в важных делах и в прошлом, и в недавнее время. Нет более знаменитого капитана торговцев во Внутреннем море. Капитан, позвольте мне представить моих друзей и ваших новых пассажиров.
Капитан Джимп отвесил низкий поклон. Он был чрезвычайно невысок и очень широк. Прямо лохань, а не человек, подумала Лючара. Первоначальный цвет его кожи было трудно установить; настолько его лицо было продублено морскими ветрами и солнцем, что раньше могло быть каким угодно. Он был лыс или, вернее, выбрит, поскольку на затылке у него торчала коротенькая, как поросячий хвост, пепельно-серая косичка. Носил он грязный, заляпанный жиром кожаный кильт, башмаки из невыделанной кожи и зеленый шерстяной плащ, сильно испачканный и потрепанный. Он слегка прихрамывал, оправдывая свое имя, подумал Иеро, и его черные, круглые как бусинки глаза искрились юмором. Руки его были длинные, но производили удивительное впечатление — они были такими же грязными, как все остальное, но с длинными изящными пальцами. Оружия у него видно не было.