– Масло? – удивился Тин-Фу. – Для чего каким-то бродягам красть у меня масло?
– Должно быть, – вмешался другой, – они прослышали о том, что учитель хранит здесь в алебастровых сосудах благоуханное и душистое масло.
– Никто не ответил на мой вопрос, – повторил Тин-Фу, – для чего бродягам масло?
– Они проникли сюда, – сделал попытку третий стражник, – и разлили масло. Мы пытались задержать их, но сражение затянулось…
– В любом случае, они в наших руках, – заключил первый стражник. – И учитель может делать с ними все, что пожелает.
– С ними был еще третий, – добавил второй стражник. – Рослый, черноволосый тип. Гора мышц. Настоящая горная горилла!
– Горилла… – Тин-Фу ненадолго задумался. По его лицу медленно блуждала улыбка. Это была улыбка мудреца и созерцателя, который уже успел увидеть, как по реке мимо него проплывает труп его кровного врага.
Наконец некая мысль осенила Тин-Фу. Он хлопнул в ладоши.
– Немедленно поднимитесь и приведите беседку в порядок! Я не желаю видеть здесь все эти осколки! Пленников связать и оставить здесь, на моих глазах!
Это повеление было исполнено. Оба незадачливых ученика Тьянь-По были скручены веревками и брошены на землю, к ногам Тин-Фу. Мудрец разглядывал их некоторое время, затем спросил:
– Кто вы?
– Мы не ответим тебе, великий учитель Тин-Фу! – выпалил Гун. – Потому что наш учитель, тоже великий человек, запрещает нам рассказывать о…
– Мы будем молчать! – добавил Инь-Тай.
– Кто был тот третий, которого видели с вами? – спросил Тин-Фу. И добавил угрожающе: – Учтите, если вы будете продолжать дерзить или упорствовать в своем молчании, я прикажу пытать вас! Я срежу с ваших ушей тонкие полоски кожи! Затем я надрежу ваши пятки и натру их солью! Я настрогаю тонким ножом ваши спины и бедра и оставлю вас лежать под палящим солнцем?
Пленники обменялись быстрыми взглядами. Наконец Инь-Тай сказал:
– Наш учитель ничего не говорил нам о том, что мы должны молчать насчет нашего спутника. Его зовут учитель Конан. Он обладает нечеловеческой мощью. Он сильнее горной гориллы, если вас это интересует. И он наделен чрезвычайной мудростью.
– Никогда не было учителя более образованного, – добавил Гун. – Если, конечно, не считать нашего первого и главного учителя. И вас, господин, – заключил он после короткой паузы. На всякий случай.
К его удивлению, великий учитель Тин-Фу самодовольно улыбнулся, из чего Гун сделал совершенно правильный вывод: Тин-Фу до сих пор подвержен некоторым слабостям, вроде тщеславия, и, следовательно, не достиг надлежащего просветления. Это давало определенную надежду пленникам. С человеком, достигшим просветления, трудно иметь дело. У него нет слабостей, которыми можно было бы воспользоваться.
Плохо одно; у пленников совершенно не было времени. И пока они раздумывали над тем, как им выбраться из своего затруднительного положения, не нарушив при этом ни одного из запретов учителя Тьянь-По, колдун и мудрец Тин-Фу успел принять собственное решение.
– Коль скоро вы оказались в моей власти, захваченные на месте преступления, во время вторжения в мой дом, – объявил он, – я воспользуюсь моим правом сильного.
И удалился, оставив обоих пленников недоумевать – какую же участь он им уготовил.
* * *Конан ворвался в домик Тьянь-По, расположенный на окраине города Пу-И, в тенистом саду. Варвар был верхом на совершенно замученной косматой лошадке. Эти животные, хоть и славные своей выносливостью, совершенно не приспособлены к тому, чтобы возить на себе тяжелых киммерийских варваров. Да еще на большие расстояния. Да еще с такой скоростью. Конан проделал весь путь верхом на угнанной лошади меньше чем за день. Он ехал всю ночь и на рассвете уже потревожил мирный сон своего давнего приятеля-мудреца.
– Сперва лошадь, – проворчал Конан, – она оказалась надежнее и вернее иных людей. Так что для начала я займусь ею.
Лошадку поводили по саду, дав ей успокоить дыхание. Тьянь-По взялся сам чистить ее, называя при том «Верным Облаком» и «Прекрасной из Преданных». Лошадка дергала ушами и косила глазами. По всему было видно, что прозвища ей нравятся.
– Вы, кхитайцы, всегда держитесь так, словно у вас впереди вечность, – сказал Конан. – Ты так и не спросишь, почему я вернулся один?
– Зачем спрашивать о том, что рвется у собеседника с языка? – осведомился Тьянь-По. – Я вижу, ты готов рассказать мне сам, без всяких вопросов.
Конан махнул рукой.
– Оба этих болвана попались колдуну. Теперь он, вероятно, поджаривает их на вертеле. Меня видели его стражники, но я успел удрать.