Немного погодя он снова начал:
— В прошлое воскресенье владыка служил в соборе. Нарочно сходил посмотреть на его служение. Хорошо служит. Голос у него такой сильный, звучный; так по собору эхом и раскатывается. Собой представительный, а в полном архиерейском облачении еще лучше выглядит. Как пойдет по собору кадить, любо смотреть. Осанка прямо царская… Завтра тоже он служит тут в монастыре. Сходи, посмотри, если есть желание… — предложил отец Герасим своему гостю.
— Я и сам думал: прежде чем идти к архиерею с просьбой — взглянуть на него где–нибудь со стороны. У меня глаз на этот счет верный. Понравится — пойду, не понравится — не пойду: все равно толку никакого не будет.
Стук в дверь прервал разговор приятелей.
— Пожалуйте, кто там? — ответил на стук отец Герасим.
Дверь отворилась, и в нее просунулась всклокоченная голова какого–то оборванца.
— Батюшка, а вы обещали к нам зайти, так не забудьте.
— Сейчас, сейчас, иду, — заторопился отец Герасим. — Ну, Павлуша, ты меня пока извини; я тут побегаю по одному дельцу. Ты ведь у меня ночуешь? Да ты где ж остановился? На постоялом? Зачем же? Ты переезжай ко мне… Сейчас же… Ладно? Поживем вместе, пока твое дело решится.
— Что ж, если позволишь, я с большим удовольствием, — согласился отец Павел. — Только я уж лучше после к тебе, а то сегодня ты, кажется, занят. Вот уже побываю у архиерея, тогда…
— Как хочешь. После — так после, только приходи. Кстати сообщишь, что тебе скажет архиерей.
Товарищи распрощались. Отец Герасим ушел с ожидавшим его около двери оборванцем, а отец Павел направился к постоялому двору в свою каморку.
Глава третья
Только в первом часу ночи вернулся в свою одинокую квартирку отец Герасим, усталый и измученный. «Дельце», по которому он ушел, проводив отца Павла, ему не удалось «уладить». Слишком поздно позвали его. Федотыч — так звали оборванца — пригласивший к себе отца Герасима, ждал от него помощи своей умирающей жене. Звать доктора у него не было средств, да и зачем, когда он знал, что отец Герасим выхаживал иной раз больных лучше многих докторов. Вошедши в убогую каморку Федотыча, отец Герасим увидел, что с больной уже началась агония. Часа через полтора больной не стало. Перед отцом Герасимом остался растерянный Федотыч. Отец Герасим знал, что у Федотыча нет никого из знакомых, а потому, не теряя времени, снял с себя рясу, засучил рукава подрясника и, отыскав воды, стал обряжать покойницу. Через час, при помощи Федотыча, покойница была обряжена и уложена на стол под образами.
— Не тужи, Федотыч, проживем и бобылями, — сказал отец Герасим и, оставив Федотыча одного со своей покойницей, ушел домой, назначив на завтра же отпевание.