– А о снах какого вы мнения, старче?
– Лучше нам вовсе не верить снам, поскольку многие прельстились из-за них. Есть три вида снов: от Бога, от мыслей и от врага. Если они от Бога и мы им не поверили, то Бог за это нас не осудит, ведь мы не приняли их из страха не соблазниться. Когда я приду к тебе ночью и начну стучать в дверь, а ты не откроешь, поскольку не узнаешь моего голоса, то это меня не оскорбит. Так и Бог не гневается на того, кто из страха Божия не верит снам. Вино и уксус одинаковы на свет, но их можно различить на вкус. Если сон от Бога, то приносит успокоение, а если от врага – смущение. Остерегайтесь прелести. Лучше отвергать все, кроме того, чему учит Церковь.
Старец ненадолго умолк. Он повернулся в своем кресле и взгляд его устремился вверх. В келье стало совсем тихо, и никто не хотел прерывать тишины. Старец, чуть встрепенувшись, продолжил:
– Дела предшествуют созерцанию. Бог прежде создал тело, а затем вдохнул в него душу. Иаков трудился первые семь лет из-за Рахили, но получил Лию, под этим разумеется получение деятельных добродетелей, как многочадных. А затем другие семь лет он трудился и получил Рахиль, символизирующую созерцание. Вы сейчас находитесь в начале духовной жизни, а потому должны подвизаться стяжать деятельные добродетели. Не оставляйте молитву, пост по силам, исповедь и причастие. Читайте духовные книги – Священное Писание, Псалтирь и авву Исаака. Старайтесь избегать бесед и посвящайте это время чтению. Если где-нибудь есть хороший проповедник, полезно посещать его проповеди. Проповедь подобна дождю, который везде льет и все орошает. А слово или назидательная беседа подобны ручью, который орошает лишь определенный участок. Если хотите, чтобы ваша молитва дошла до Бога, старайтесь никого не обижать. Как-то меня посетил один человек и сказал:
– Мой знакомый, не доверяя своей жене, отдал мне на сохранение две тысячи лир. Теперь он умер, а его жена ничего не знает о деньгах, могу ли я оставить их себе?
– Как же ты их оставишь, когда они не твои? – спросил я.
– Но ведь, жена его ничего не знает.
– Это не имеет значения, они ей принадлежат.
– Я и тебе дам сто лир.
– Но как ты мне дашь? Есть ли у тебя лиры? Те, которые хранятся у тебя, чужие.
– Я понял, что ты не разобрался, я спрошу другого. Ясно что тот человек хотел их присвоить, но искал благословения, лишь бы чувствовать себя спокойно. И если он нашел кого-нибудь немощного духом, то добился своего. Единственно, о Ком он не подумал, так это о Боге. Людей можно легко обмануть, но Бога не проведешь. Что бы вы ни делали, всегда помните, что Бог вас видит. И это поможет вам не грешить. Довольно, идите, я немного устал: почти весь день говорю. Бог и Матерь Божия да сохранят вас, Божий Промысл да покроет вас.
– Старче, – сказал один юноша, – вам просили передать книгу.
И он достал книгу одного известного богослова, который в то время вел радиопрограмму.
– Благодарю покорно, скажите ему, что если он будет делать то, о чем пишет и говорит, то станет блаженным. Бог и Матерь Божия да будут с вами.
Гости ушли, и старец остался ненадолго один. Но отдохнуть ему не пришлось, дневное служение еще не закончилось. Через десять минут постучали в дверь. Новым посетителем был пожилой и очень благочестивый иеромонах, сопровождаемый двумя инокинями. Монахиня Евпраксия доложила о вновь пришедших и ввела их в келью. Отец Иероним поднялся, низко поклонился, и они оба поцеловали друг другу руки. Обменявшись обычными приветствиями, они минут десять беседовали вместе, а затем инокини вышли. Через некоторое время вышел и иеромонах, а в келью старца по очереди пошли монахини. Когда первая из них вышла, то подошла к иеромонаху и сказала:
– Это святой человек, старче! Он открыл мне нечто, что только я знала. Даже вам я этого не говорила.
– Да, и я так полагаю.
Когда вышла вторая монахиня, все вновь зашли к старцу попрощаться. Иеромонах тогда спросил:
– Старче, я бы хотел у вас исповедаться, примите ли вы меня?
– Нет, я не могу исповедовать. Найди лучше какого-нибудь благочестивого духовника и исповедуйся ему.
И они ушли. Монахиня, увидевшая святость отца Иеронима, была смущена, ведь ее старец также был очень добродетелен, и был признанным духовником. Почему же отец Иероним не согласился его исповедовать? «Может быть, он не захотел исповедовать моего старца, потому что не так уж он свят, и все его откровения чистая случайность», – подумала она.
Каково же было ее удивление и насколько возросло ее уважение к эгинскому подвижнику, когда на следующий день, через ее знакомую он передал ей следующее: «Моли Бога, чтобы Он не прогневался на тебя за то, что ты не все исповедовала своему отцу. Как только он вошел в мою келью, все его лицо озарилось Божественным светом, и как после этого я могу его исповедовать?»