Они заблуждаются, полагая, что у меня есть время для их «зута» и «джайва»[84], что я завидую их кислотному обществу, которое существует за счет наркотиков. Я родился в мире труда и страданий, где удовольствие заслуживали и оплачивали, где Природа была не чарующей и не идеальной, а подчиненной, где за преступлением следовало наказание. Кусок металла у меня в животе. Они вложили раскаленное добела железо в мою душу, и мои муки заполнили всю галактику, разрушив звезды, но я пережил даже это. Я стал сильнее. Я умер и воскрес. Я пережил холокост. Я пережил унижения и отчаяние. И даже теперь, ведя никчемную жизнь торговца, покупая и продавая ненужные костюмы и униформы двадцатого столетия, я, по крайней мере, сохранил свой голос, свою память, нашу историю; и я выжил, чтобы поведать всю правду. Для этих детей влиятельные лица, создавшие их мир, стали мифическими людоедами и полубогами. Я видел, как самая сущность нашей планеты подвергается великим и мучительным трансформациям, как совершаются судьбоносные изменения в Эпоху Человека. Я видел людей, умиравших в презренном ужасе и духовных терзаниях; они гибли один за другим, подтверждая принцип «смерть за смерть», — сначала миллион, потом два миллиона, потом десять миллионов; миллион за миллионом умирали они, один за другим, в канавах и в лесах, в поездах и в лагерях, в церквях и сараях, в квартирах и хижинах, под снегом и дождем или при свете солнца. Расстрелянные, погребенные заживо или утопленные, замученные, униженные, изувеченные, лишенные чувства собственного достоинства — они умирали один за другим, дети и старики; люди всех возрастов. Миллион за миллионом… Они смотрели, как убивают их любимых. Они умирали во имя прогресса, они умирали за будущее, которое обращалось в пепел в тот миг, когда они погибали. И это испепеленное будущее еще цепляется за жизнь тут и там, в тех частях мира, которые восприимчивы к воздействию раковых клеток времени. И когда такие раковые образования появляются, их почти невозможно уничтожить, даже при помощи самых тонких, самых радикальных операций. Но едва ли кто-то будет прислушиваться к людям, способным к исполнению такой операции. Вряд ли эту эпоху можно назвать временем смелых и бескорыстных решений. Жадность — теперь почтенное достоинство, а зависть — прекрасная поддержка «амбиций» или жажды власти. Ложь стала банальностью. Былые добродетели осмеяны и унижены. Люди хохотом встречают самые благородные чувства и стремления. Вот почему я перестал ходить в Национальный дом кино[85] и искать, не мелькнем ли мы с миссис Корнелиус в каком-нибудь фильме. «Дорога во вчерашний день»[86] и другие великие моралистические истории нашего времени порождали искреннюю радость, которую нельзя сдержать. Иногда по телевизору я вижу фильмы двадцатых, не окончательно убитые нелепыми саундтреками. В те дни в кино стоило ходить. Кино чувствовало моральную ответственность; оно признавало свое влияние на общество — оно предлагало новую этику, а иногда — чтобы поднять зрителей выше уровня жадного стада — даже открывало новые идеалы. «Дорога во вчерашний день» с Хопалонгом Кэссиди и Верой Рейнольдс (которую я повстречал несколько лет спустя во плоти; тогда я смог выразить свой восторг) показала нам мир прошлого и осветила мир настоящего. В тот же день я увидел последнее лирическое приношение старому Западу Уильяма С. Харта, которого вытеснил очаровательный сорвиголова Том Микс во «Всадниках Пурпурного ранчо» Зейна Грея с Чарли Ченом. Я восторгался Рикардо Кортесом и Бетти Карни в «Пони-экспрессе». Я был поражен «Затерянным миром», который прочитал еще в виде романа с продолжением в «Стрэнде»; фильм с Уоллесом Бири и Бесси Лав владел моим воображением в том году, пока я не увидел «Мы, современные»[87], величайшую моралистическую историю наших дней с сильнейшей кульминацией, когда «джазовые детки» в неведении танцуют на палубе большого дирижабля, не подозревая, что в корпус вот-вот врежется самолет! Конечно, фильм был основан на книге Зангвилла. Я никогда не говорил, что все евреи безнравственны! Я также видел ленту «Она» с Бетти Блайт, «Лорда Джима» и «Волшебника страны Оз»[88], но «Мы, современные»… Этот фильм произвел самое сильное впечатление, и я бы и дальше смотрел его, если бы не начал понимать, что денег уже не хватает.
84
85
86
87
Здесь перечислены следующие фильмы, актеры и персонажи.
88