Триполи созвал всех своих рыцарей. Де Ридфор обещал Ги поддержку тамплиеров и, впервые за всё время, предложил избавиться от Триполи иным способом, кроме открытой войны.
Он весьма осторожно претворял в жизнь этот план, потому что должен был таиться от молодой королевы; магистр знал, что её женский ум не приемлет некоторые стороны управления государством. Она непременно выступила бы против обмана, необходимого, чтобы завлечь Триполи в ловушку. Ги неведома была подобная щепетильность. С самого начала он страстно желал найти способ расквитаться с соперником без лишних усилий и опасности для себя. Разумеется, де Ридфор открыл королю только часть своего замысла. Он не стал уточнять, каким образом он и его рыцари нанесут удар по Триполи. Удар, при котором Раннульф Фицвильям либо нарушит свой обет, либо умрёт позорной смертью.
Это могло получиться. Столь хитроумный и тщательный замысел сработал бы точно, как греческая музыкальная шкатулка, — если бы не Керак, который поздней весной разрушил все их мечты и надежды, вновь нарушив перемирие.
Жоли плакала беспрерывно, личико её покраснело от натуги, кулачки сжимались и разжимались.
— Ей жарко, — сказала Сибилла, — она устала. Алисетт, отнеси её наверх, хорошо? И уложи поспать. — Беспрестанные вопли дочери доводили её до бешенства. Она старалась не смотреть на Ги, который расхаживал по комнате туда и назад и никак не мог остановиться.
Едва Алис вышла, он круто развернулся и обрушил на Сибиллу поток слов:
— Ты даже дитя терзаешь ради каких-то пыльных древних развалин! Ещё только начало лета, а здесь уже жара и вонь! Я хочу вернуться в Яффу!
— Мы не можем сейчас уехать в Яффу, — сказала Сибилла. Споря с ним, она уже сорвала голос до хрипоты. — Пока может двинуться Саладин, мы должны оставаться здесь, в центре событий. Почему ты никак не можешь этого понять?
Ги опять забегал по комнате.
— Это не дворец, а убогая развалюха, еда здесь мерзкая, охота отвратительна...
— Нам грозит война, Ги! Какое может иметь значение, хороша ли здесь охота?
— Я могу вести войну и из Яффы. Но если уж мы должны торчать здесь, давай по крайней мере переселимся в тот, другой дворец — там такие красивые комнаты...
— Ла-Плезанс, — сказала Сибилла. Он даже не желает помнить название места, которое пришлось ему по душе! Она сидела на табурете в изножье кровати и, сцепив руки, пыталась обратить эту ссору в спокойное русло.
— Ну так давай переедем туда, — сказал Ги. — Там есть сад, малышке будет где играть.
— Мы — король и королева Иерусалимские, — сказала Сибилла. — Мы должны править отсюда, из цитадели, — особенно в такие грозные дни.
В дверь заглянул паж, пробормотал имя — и тут же вошёл магистр тамплиеров. Ги направился навстречу ему, Сибилла осталась сидеть, холодно взглянув на незваного гостя. Ей совсем не хотелось видеть здесь де Ридфора, но он был вхож и на советы, и в королевские покои — словно это он был здесь королём. Он поклонился ей, Жилю, проговорил покорные заученные слова приветствия — только вот покорности в нём не было ни на гран.
— Что слышно от Керака? — спросил Ги.
Сибилла встала и подошла к ним, остановившись рядом с мужем. Керак захватил на большой дороге караван, людей побросал в темницу, а товары сложил в свои закрома; ему был послан приказ освободить людей и вернуть товары, поскольку это нарушало перемирие с Саладином.
Магистр пожал плечами — под просторным тамплиерским плащом они казались широкими, словно потолочная балка.
— Об этом мне пока ничего не известно. Однако новости невесёлые. Мои шпионы сообщают, что Саладин собирает войско в Хауране.
— Где это? — тупо спросил Ги.
Сибилла шагнула вплотную к нему, положила руку на его плечо, давая знак помолчать.
— Из Хаурана он может ударить и на нас и на Керака, — обратилась она к магистру Храма. — Каковы его намерения?
Де Ридфор повернул к ней голову:
— Этого мы не знаем.
— Керак должен вернуть добычу, — сказал Ги. — Он поступил дурно, нарушив перемирие. — Он снова принял то, что Сибилла втайне называла Королевской Манерой, — выпрямился, откинул голову и заговорил каким-то нутряным голосом: — Нам необходимо перемирие. Пока мы не управимся с Триполи, мы не можем воевать с сарацинами!
Де Ридфор вновь поклонился:
— Сир, Керак, быть может, ещё подчинится.